уже начал готовиться к рождественским праздникам, хоть до них и оставалось больше месяца: в витринах открывшихся после локдауна магазинов и кафе уже сияли цветные гирлянды и переливались блесками елочные игрушки. Праздничного настроения хотелось. Но в голове гвоздем сидела история Райво Таала и необходимость избавить его от обвинения.

Высоченный Рихард уверенно двигался вперед, не замечая, что повисшей на его руке супруге приходится вдвое чаще против обычного перебирать ножками в коричневых элегантных сапожках. Им обоим хорошо думалось на ходу, вот только скорость этого самого хода сильно отличалась ввиду различий в росте, невысокой Асеньке с трудом давались мужнины темпы.

— Может, зайдем, посидим, — в конце концов заявила она, завидев знакомую фигуру ёжика, держащего рюмку, и надпись «Ezītis miglā» («Ёжик в тумане»). Ёжик — символ заведения, весело отражался на темной влажной брусчатке улицы.

Рихард с недоумением глянул на обычно не падкую на посещение баров жену. Но сообразил, что, во-первых, Асенька и впрямь запыхалась, а во-вторых, приближается время ужина. «Ёжик», так «Ёжик» — отчего бы не совместить приятное с полезным. Бургер и отдых для супруги — что из этого было приятным, а что полезным, заморачиваться смысла не имело, и он энергично распахнул для нее дверь заведения.

Привычно шагнув под рукой мужа, она не менее привычно открыла на смартфоне куар-код и уже нашаривала кошелек с ИД-картой — новая реальность ковидной вапрочно входила в обиход.

Сделав заказ, Мартинсоны расположились за приглянувшимся столиком. Вечер — время поужинать и посидеть с друзьями — только начинался, и вскоре зал заполнился до отказа, только бармен за стойкой на скорую руку собирал пакеты на вынос для тех, кому не хватило места.

Асенька лениво ковырялась вилкой в остатках курицы, когда вдруг услышала доносившееся с соседнего столика: «Бывшая совсем озверела». Что-то в этой фразе ее царапнуло и, попросив мужа жестом не отвлекать, она прислушалась повнимательней.

Беседовали две женщины лет по тридцать на вид. Одна из них, казалось, вовсе позабыла про стоящий перед ней бокал, в котором загадочно мерцал темно-рубиновый напиток. Ей хотелось выговориться. Подруга, время от времени отпивая из своего бокала, внимательно слушала.

Асенька немой слушательницей приникла к беседе. «Бывшая» не сходила у женщины с языка, и Асенька, не разобравшись, поначалу решила, что речь идет о гомосексуальной паре, и уже готова была, тряхнув головой, отвлечься, но нет, оказалось, что женщину беспокоила бывшая ее теперешнего мужчины. Из разговора не прояснилось, официальный это или гражданский муж, да, собственно, какая разница — главное, что его «бывшая» никак не желала оставаться в прошлом. Женщина жаловалась на ежедневные звонки, непонятные требования и скандалы, под шквалом которых рушились ее нынешние отношения с мужчиной: то и дело он срывался и мчался удовлетворять какую-либо новую прихоть все еще нынешней бывшей.

— Я не понимаю, он с ней или со мной? — риторически вопрошала несчастная. — Мы вместе уже больше года, но покоя нет, как нет.

Чисто по-человечески женщину было жаль, и Асенька, покосившись на мужа, вновь обрадовалась, что они вместе, что он, пусть даже уже прикончил не только солянку, но и роял-бургер, сидит тихонько, позволяя ей думать о чем хочется, уважая право на личную свободу.

Почувствовав внимание, Рихард улыбнулся, она ответила и вновь ушла в себя. Какая-то мысль пробивалась наружу, пока не нашла выход в вопросе:

— Слушай, у них ведь был второй брак! А с первым что? Про первую жену мы что-то знаем?

— Нет. А зачем?

— Не знаю зачем. Но очень хочу узнать.

Решив, что завтрашний день посвятит прошлому клиента, невысокая блондиночка улыбнулась мужу:

— Ну что, поехали?

И ночная Рига проводила автомобиль супругов, сияя предрождественскими огнями.

Глава 4. Семейная история

«Танцы, алкоголь и огней пульс.

В сердце снова холод и снаружи плюс.

Все люди кружат, но внутри меня — грусть.

Выпью слишком много — ну, и пусть.

Ссоры, ревность, крик, посуды звон,

Поцелуя страсть. Выгоняю тебя вон,

Вспоминаю это как кошмарный сон.

Но мы были парой, одна на миллион».

Лобода. «Ревность».

С утра пораньше супруги, прихватив по дороге клиента, покатили в офис. Рихарда ждала ставшая уже привычной адвокатская рутина. Зато Асенька мчалась во всеоружии: в багажнике сумка-переноска со всяческими судками и контейнерами, чтобы в течение дня не отвлекаться на дела суетные, в рюкзачке — блокнот с заготовленными вопросами.

Приступили, едва успев скинуть зимние куртки.

— Скажите, Райво, какие у вас отношения с бывшей?

Клиент, как конь перед барьером, затормозил, буквально на все четыре ноги:

— В смысле — отношения? Нет у нас никаких отношений!

Но терпению Асеньки мог бы позавидовать заядлый рыбак. Если она видела, что рыба клюнула на крючок, она готова была — не рыбу, клиента, конечно, — выводить на чистую воду часами.

— Ну, у вас же общие дети есть, наверное. Как-то же вы в воспитании участвуете.

О, мозоль, на которую наступила девушка, была куда как больной!

После сорокаминутных пререканий, капризов и всяческих отказов разговаривать на тему бывшей клиент наконец «поплыл» — только успевай записывать. К счастью, вовремя включенный диктофон — отличное подспорье в работе.

Не прошло и пары часов, как на картину маслом под названием «Неудачный брак» лег последний, завершающий мазок.

Эпичное по накалу страстей полотно жизни Райво в первом браке выглядело следующим образом: супруга Кайса оказалась далеко не подарком. Яркая, шикарно сложенная блондинка явилась обладательницей весьма склочного и скандального нрава, к тому же избыточно ревнивой. Поначалу это даже тешило самолюбие, но очень скоро навязчивая подозрительность молодой супруги стала изрядно мешать. Объяснить ей, почему он во время бизнес-встреч выключает у телефона звук, возможным не представлялось. Она ревновала бешено и продолжала звонить, пока не накручивала себя до истерики, а их обоих — до полноценного вечернего скандала с недельным отлучением от койки и стола. Находясь между выбором домашнего скандала или звонка от супруги в самый неподходящий момент, Райво попробовал оставлять включенным звук. Теперь проблема выглядела иначе: бизнес-партнеры воспринимали молодого парня как подкаблучника, что делу вовсе не способствовало. Но доказать это Кайсе не получалось.

Поначалу он оправдывался беременностью жены. Партнеры понимающе кивали: беременность, она такая — кому жареную соленую клубнику подавай, а кому — немедленный разговор с мужем. Разговор всяко выходил дешевле — где еще ту клубнику брать, как жарить, сколько солить? Мужики входили в положение. Еще год после рождения Роберты Райво отговаривался тем, что жена — кормящая мать и ей вредно волноваться. Вроде бы это