– Спасибо, очень вкусно! – услышала она голос сына из кухни.

– Ты любишь грибной суп? – не спросила, а пропела та.

– Я его никогда не ел, – признался Ромка, и Лида почувствовала, как запылали уши.

Она сама грибы не любила и не умела их готовить. Все время ставила себе мысленную заметку, что надо бы научиться ради Васи и Ромки, но все откладывала и откладывала. А та времени даром не теряла. Или, возможно, уже родилась с этим умением. Такая себе женщина – грибной суп.

Лида с грохотом поставила чемодан на пол. Не успела разуться, как та выплыла в коридор, и Лида впервые лицом к лицу столкнулась с женщиной, разрушившей ее жизнь. Что там полагается делать в таких случаях? Вцепиться в волосы? Расцарапать лицо? Спустить с лестницы? Лида сотни раз представляла себе их встречу, только в ее мечтах все было по-другому.

Она должна была подъехать в роскошной машине к самому дорогому бутику города. Ее муж, похожий на Гаррисона Форда и Ричарда Гира одновременно, открыл бы ей дверь. Она бы вышла – похудевшая на двадцать килограммов, ослепительно прекрасная, с красивой стрижкой и умелым макияжем. Вся в «Шанели», разумеется. А не так – в джинсах, которые она запачкала, стащив по ошибке с ленты чужой чемодан и едва на подравшись с его хозяином, в разбитых на носках туфлях, с растрепавшимися волосами, давно нуждающимися в покраске. Вся вспотевшая и пропахшая рейсовым автобусом, на котором она добиралась домой из аэропорта. Но самое страшное было не это. Самым страшным был взгляд, который она подняла на соперницу. Взгляд побитой собаки. Взгляд проигравшей. Это было даже хуже отсутствия «Шанели» и Гаррисона Форда.

– На кухне мы установим расписание, – та немедленно перешла к делу, и Лида с удивлением поняла, что все это время соперница что-то говорила.

Лет на десять моложе и килограммов на тридцать худее самой Лиды. Редкие волосы удачно покрашены и подстрижены, короткий халатик подчеркивает ладную фигурку. Лицо невыразительное и немного злое – близко посаженные глаза, острый нос, тонкие губы, подведенные светлой помадой. В целом эффектна, если не разбирать на детали. Похожа на немецкую куклу из ее детства. Всегда послушно закрывает глаза, если положить на спину.

Лида молча кивнула, прошла на кухню и немедленно пожалела об этом, потому что почувствовала себя соседкой, заскочившей за солью и прервавшей семейный ужин. Ромка уплетал кусок кекса, пахнущего так умопомрачительно, что Лида сама чуть не попросила отрезать ей кусочек. Вася – расслабленный, разрумянившийся – сидел, откинувшись на стул, и смотрел футбол на планшете. Рядом стояла большая чашка со свежезаваренным кофе – Лида приметила турку на плите.

– Ну так что, ты согласна? – та закончила свою тираду, неторопливо семеня на кухню вслед за Лидой.

– А ванную как делить будем? – усмехнулась Лида.

– В порядке живой очереди, но попрошу тебя с десяти до одиннадцати вечера ее не занимать – в это время я обычно делаю косметические процедуры.

Не говоря ни слова, Лида развернулась и вышла из кухни. Отчаянно хотелось плакать, но позволить им увидеть свои слезы она не могла. Никто из них даже не заметил, что она появилась дома не утром, а поздно вечером. Никто не спросил, как прошла ее поездка. Вася мазнул равнодушным взглядом и опять уставился в планшет. Ромка стыдливо положил назад второй кусок кекса и просто молча кивнул матери. А та была победительницей.

Та – это любовница ее мужа, с которой он решил жить в их квартире, пока они ее не разделят. Она, Лида, с удовольствием ушла бы сама, вот только идти ей было некуда. Спасибо добрым коллегам, сбросившимся и купившим ей горящую путевку в Болгарию после того, как она неделю прорыдала вместо того, чтобы заниматься работой. Еще больше усложнять жизнь кого-то из них Лида не могла и не хотела. У всех семьи – родители, мужья, дети, свои проблемы. К сожалению, к своему возрасту она так и не смогла стать независимой сильной женщиной, способной оставить поношенные халаты более удачливой сопернице и с маленьким чемоданчиком отбыть в шикарную гостиницу. Пойти на массаж, СПА или что там сейчас модно среди богатых и успешных. Она, дура, всю жизнь каждую лишнюю копейку вкладывала в семью – то в отпуск в Сочи поедут на ее кровно заработанные, то Ромке новая одежда нужна, то Вася решил вдруг брекеты поставить, зубы исправить. Доисправлялся.

При мысли о собственной глупости к глазам снова подступили слезы. Интересно, если ее не станет, кто-нибудь вообще это заметит?

– Я гулять! – вдруг неожиданно для самой себя крикнула Лида и выскочила за двери.

Лучше поплачет в подъезде или во дворе, хотя нет, слишком много любопытных глаз. Просто пройдется по ночному проспекту. Дождется, пока все лягут спать, а потом вернется домой.

А что, если?

Волоча ноги, словно маленькая девочка, которой надели неподходящие по размеру тяжелые сапоги, Лида медленным шагом вышла с притихшего к ночи двора на оживленный проспект.

Теплый летний вечер разогнал дневную духоту, и на улицах стали появляться гуляющие. Красивые стройные девушки в мини-юбках и шортах, которые Лида не могла позволить себе даже в восемнадцать лет. Симпатичные смеющиеся молодые люди, считающие, что весь мир у их ног. Веселые дети, радостно гомонящие и вызывающие улыбки даже у самых хмурых граждан. И даже бодрые старушки размеренно семенили по проспекту, аккуратно поедая пломбир в стаканчиках и обсуждая с подружками последние новости.

Лида отделилась от гуляющей нарядной толпы и пошла вдоль проезжей части.

Она снова вернулась к страшной мысли. Ну что изменится в этом мире, если ее не станет? Ведь, по сути, ничего не изменится. Вася, наверное, только вздохнет с облегчением – ему вся квартира достанется, и делить ничего не придется. Может быть, даже потом и станет ее вспоминать без проклятий и ругани. Ромке уже шестнадцать. Еще пару лет, и мать ему уже будет совсем не нужна. И так почти все свободное время за учебой или компьютером проводит. По интеллекту он давно уже ее превзошел, и ей было все сложнее найти подходящие темы для общения с сыном.

Да и есть кому о нем позаботиться. Вася сына любит – тот его копия. И мамаша его внучка единственного на произвол судьбы не бросит. Вынесет, еще как вынесет ее сын отсутствие матери. Выходит, она, Лида, в их жизни лишняя? Вот у сестры, наверное, все по-другому. У той – такой красивой, легкой – наверняка куча друзей и подруг, для которых она что-то да значит.

При мысли о сестре и о том, что произошло между ними много лет назад, стало совсем худо. Воспоминания о прошлом вызвали тупую боль в голове. Не очень хорошо понимая, что творит, Лида сделала шаг в сторону проезжей части и кинулась под колеса летящей на огромной скорости машины.

Диана сидела на полу в позе лотоса, гудя опостылевшее «ом» и старательно выгоняя из головы плохие мысли. Гена опаздывал. Поклялся ей, что приедет к семи часам, чтобы серьезно поговорить. Диана с трудом сдержала ликующий вопль – значит, она не ошиблась. Гена все-таки уходит от своей алкоголички к ней! Если бы он это не планировал, то никогда в жизни не купил бы ей машину. На такие траты он был способен, лишь будучи уверенным, что все останется в семье.