повернуться так, чтобы скрыть от глаз домового и деда мышиную норку.

— Говорю же, нет ничего. А сало… привиделось тебе. У меня мыши воспитанные, без спроса ничего не берут. А я разрешения не давал. Разве что на кусочек курочки. А из них колобков не лепят!

— Зато ёжиков можно наделать, — подвинул к себе поближе тарелку с плюшками домовой, — твои воришки у соседки стащили тарелку с крупой, я видел! У всех колобки, а у нас ёжики будут.

— И будут твои ёжики по ночам топать, хозяйку будить. И к тому же ты их чем кормить собираешься? — дед хитро прищурился и посмотрел на Кузьму. — У нас есть кому молоко лакать, а тут ещё и колючих внучат поить придётся!

— Моё молоко?! — кот от неожиданности подпрыгнул, перекувыркнулся в воздухе, шлёпнулся на живот, подскочил и выгнул спину. — Мне самому не хватает! Вот так и знал, что ты меня, Мефодий, не любишь! Еды лишаешь. Сусеками попрекаешь. А я ведь всё в дом, для тебя стараюсь. Кому самую вкусную рыбку несу? Домовёночку! А вот лепёшки дедушка из какой муки пёк? Правильно, из той, что Кузенька добыл. А меня молока лишают… Аааа! — и кот, трагично закатив глаза, зарыдал.

— Успокойся, мой хороший, не будем мы ежей лепить, и зиму ждать не будем. Мы девочку заведём, по прозванию Красная шапочка. Слышали про такую внучку? — усмехнулся в бороду дед.

— Эта та, что из дома пирожки выносила? — спросил Мефодий и на всякий случай начал рассовывать по карманам баранки.

— Угу, — прихлёбывая чай, согласился Пихто.

— Не, нам такие внучки не нужны, — ссыпая в кулёк сахар, проворчал домовой, — таких не прокормишь. И вообще, вот гляжу я на бабу Машу и не понимаю: внук ейный, Егор, раз в месяц приедет, полную миску блинов съест, крынку сметаны вылакает и во двор играть. Или вот за Кузьмой весь день охотится. Никакой от него пользы нет. В огороде траву не полет, козу не доит, только ягоды ест да курей гоняет. Я, дедушка, знаешь, что думаю? Нам и без внуков хорошо. А то тебе и так с нами непросто. А для внуков ещё жениться надо. Это ж какая ответственность!

— Большая, — согласился дед Пихто, — жёны-то сейчас не простые пошли, им терем подавай, в простой-то избе жить не желают. И наряды заморские, и кушанья не простые, а чтобы подружки заглянули в зеркала волшебные да позеленели от зависти.

— А знаешь что, дедушка? — прыгнул Кузьма на колени к Пихто. — Давай, мы с Мефодием будем твоими любимыми внуками. А что, посмотри на нас: красивые, разумные, я вот песни петь умею, домовой на балалайке играть. А ты будешь нашим строгим, но справедливым дедушкой. Меня за ушком чесать, сметанкой баловать, домовому пироги печь, а мы тебя за это слушаться будем.

Кот разлёгся на коленях у деда, прикрыл один глаз и громко замурчал. А вторым всё же подглядывал, как дед — улыбается или нет.

— Верно котик говорит, — подхватил мысль Мефодий, — дедушки же должны внуков баловать, уму-разуму учить. Я вот с утра проснусь, а самовар уже на столе горячий стоит. Дедушка лепёшек напёк. Красота! А я за это буду усердно столярному делу учиться. Ты же научишь меня вырезать свистульки из дерева? — прижался к боку Пихто домовёнок, пытаясь сделать самое честное лицо, на которое только был способен.

— Научу, — рассмеялся Пихто, — только я вас уже давно за внучат считаю, потому и воспитываю. А если вам иногда веником прилетает, то это я любя, в образовательных целях.

А то, если всё время баловать, то порядочных внуков из вас не выйдет. А мне смену воспитать надо.

История шестая

Про Луну

— Тихо, не спугни!

— Кого?

— Луну!

Кузьма сидел около лужи, не сводя глаз с отражения Луны.

— С ума сошёл? Как можно её спугнуть? Тем более здесь. Она же не настоящая! А вот если ты посмотришь вверх, то увидишь, какая она на самом деле, — домовой попытался поднять морду друга к небу, но кот цапнул его за палец.

— Ты чего? — обиженно подув на ранку, прежде чем приложить к ней подорожник, пробурчал Мефодий.

— Говорю же, тихо! Дедушка сказал, что всё не так, как кажется. И если посмотреть с другой стороны, то можно увидеть правду, — прошептал кот.

— И какую правду ты хочешь увидеть?

— Луна — это не сыр, это сметана в крынке. А мыши не правы!

— Ну, ты, друг мой, выдумщик! Луна — это камень, во всех учебниках написано! Я сам читал в Гришиной книжке.

— Нет. Просто смотри, мы живём здесь, на Земле, то есть мы — земляные жители. А в небе живут небесные кошки, домовые, бабы Маши и наверняка тёмно-синий, в цвет неба, дедушка Пихто. Который их всех и воспитывает. А Луна меняется в случае, когда кот ест сметану. Ну вот сейчас она полная — значит, мой тёзка не добрался до крынки, а когда половинка, то значит, уже слизнул, — терпеливо объяснял Кузьма своему непонятливому другу.

— Во-первых, не земляные, а земные жители. Во-вторых, на небе никто не живёт, иначе бы птицы уже всем об этом растрепали. В-третьих — ты балбес, и дедушка говорил совсем не про эту другую сторону, — деловито поправил штаны домовой, заодно любуясь новым плетёным пояском.

— Да? А про какую? У меня вот сегодня сметана пропала. Была и нет. С какой стороны не посмотри, она не появится. Вот я и хочу дождаться, когда небесный Кузьма начнёт лакать Луну, и я тогда спрошу у него, куда моя делась. Он наверняка видел. А то, что птицы там, — кот поднял хвост трубой, указывая на звёзды, — никого не видят, так они ничего, кроме хлебных крошек и мошек, замечать не хотят.

— Подожди, а мыши-то в чём не правы?

— Они утверждают, что луна — это кусок сыра. И её грызёт лунная мышь. Вот скажи, ты хоть раз видел, чтобы мыши что-то сгрызли, а оно потом целое оказалось? Нет? И я не видел. А сметану мне баба Маша подливает, чтобы я не похудел. Вот как увидит, что у меня в миске пусто, так и несётся с ведром, на мол, Кузенька, ешь на здоровье. А я ей за это песни пою!

— Вот умора-то, — покатился со смеху Мефодий, — а я-то думаю, кого это хозяйка веником по двору гоняет. Очень, кстати, на тебя похож. Тоже вот важный такой, рыжий, усы в сметане измазаны,