С Климом Шипенко

Объявление результатов

13 мая нам должны были объявить решение, назначить основной и дублирующий экипажи. Спала ли я в ту ночь? Нет. Как и в три предыдущие. Успокаивала я себя фразой Гоголя: «Твое от тебя не уйдет». Я не мечтала о космосе, не была его фанаткой. Огромное количество людей следит за событиями, которые в нем происходят. Я – нет. Все это могло пройти мимо меня. Но не прошло. Я ничего не делала для этого намеренно. Я проходила отбор на тех же условиях, что и другие, и, наверное, могла вылететь из проекта так же, как и другие претендентки. Честно говоря, я и думала, что вылечу. Но когда все начало складываться, я поняла, что по-другому быть не могло.

После отбора нас осталось шесть человек: три актрисы – я, Алена Мордовина, Соня Ская, летчица Галя Каирова, Клим и оператор Леша Дудин. Соня накануне финальной комиссии заболела ветрянкой – это тоже к вопросу о судьбе, о том, что твое от тебя не уйдет. Думаю, она очень расстроилась.

Итак, 13 мая. Объявление результатов Главной медицинской комиссии (ГМК). В президиуме за столом сидят генеральный директор Первого канала Константин Львович Эрнст, генеральный директор Роскосмоса Дмитрий Олегович Рогозин, Герой России летчик-космонавт Олег Валерьевич Котов и советник руководителя Федерального медико-биологического агентства России Вячеслав Александрович Рогожников. Мы с ребятами сидим и ждем, что нам скажут. Я как будто уже понимаю, что мы с Климом прошли, но никто из нас, участвовавших в отборе, ничего заранее не знал. Я смотрю на лица тех, кто в комиссии, пытаюсь угадать – поеду ли я отсюда домой или мое космическое путешествие продолжится, и не знаю, что лучше! Константин Львович широко улыбается, по лицу Дмитрия Олеговича ничего не понять. А Олег Валерьевич, как мне тогда казалось, смотрит на меня с выражением: «Да, девочка, придумала ты себе приключение. Ты пока еще не понимаешь, во что вляпалась».

С Олегом Валерьевичем Котовым

Объявили результаты: Клим и я – основной экипаж, Леша и Алена – дублирующий. Поздравляют. Я подошла к Олегу Валерьевичу: «Вы чего такой? Плохо все будет?» Он мне: «Да это безумие. Двенадцать дней на станции! Даже с учетом подготовки есть лишь один шанс из тысячи, что вы там вообще сможете двигаться. Это очень серьезный риск. Никто не может сказать, как все пройдет. Я очень удивлюсь, если вам там будет хорошо».

Он произнес эти слова сурово, со знанием дела. И он же был одним из тех, кто встречал нас на посадке, а потом, уже в самолете, по возвращении из Караганды в Москву, зашел ко мне в каюту, обнял крепко, по-отечески, рассмеялся и сказал: «Ну ты даешь, девчонка! Сложно в это поверить».

С дубль-экипажем: Алексей Дудин, Алена Мордовина

Чужим здесь не место

В ЦПК нам выделили комнату, где мы вчетвером – я, Клим, Алена Мордовина, Леша Дудин – могли находиться в свободное от занятий время. На этом же этаже находилась комната отдыха для космонавтов. Нам сказали, что мы тоже можем туда заходить, выпить чаю – ведь мы проводим в ЦПК целые дни.

Накануне первого дня занятий я заехала в магазин, купила чай, кофе, молоко, сливки, конфеты: мы же в гостях, а в гости нужно приходить с полными руками. Я абсолютно искренне думала, что мне все будут рады, что я легко завяжу знакомства с космонавтами: у меня никогда не было проблем с вхождением в мужской коллектив. Пропуска на машину в первые дни, как назло, у меня еще не было. И я тащила эти пакеты от первого КПП через весь Звездный городок сама.

Пришла в комнату отдыха, разложила все по полкам в холодильнике. Заходят космонавты. Я говорю:

– Слушайте, может, в обед кофе выпьем, поболтаем, познакомимся?

Мне в ответ, очень спокойно:

– Можно.

Я жду, что кто-то скажет: «Ого, как ты все это дотащила!» Но никто не говорит ни слова. Ну ладно! Может, стесняются.

Я была уверена, что парням будет очень интересно со мной пообщаться, я же актриса! Мне с ними точно интересно – может, и им со мной тоже? Но я ошибалась.

Пришли мои коллеги, сидим, разговариваем с космонавтами. Те спрашивают:

– А зачем вообще нужен этот проект?

Мы:

– Ну как, это же эксперимент, это всегда интересно! Никто до нас такого не делал, это классно!

Нам в ответ:

– Мы не понимаем, что тут классного, да и вообще не факт, что все это состоится.

Окончательно я поняла, что общение не сложится, когда мы заговорили про русское кино. Кто-то из них сказал:

– Я русское кино вообще не очень люблю.

Я говорю:

– Ну, мне следует понимать, что это камень в мой огород, да?

Пожимает в ответ плечами. Как будто с подтекстом: «Мы вообще не знаем, кто ты и что ты тут делаешь». Чтобы это сообразить, слова были не нужны.

Они дали понять, что нам здесь не очень рады. И вообще, на их взгляд, не факт, что у нас что-то получится и мы куда-то полетим.

Говорят мне:

– Мы по десять лет к полету готовимся.

– Понятно, артисты тоже долго учатся, а хорошие артисты учатся всю жизнь.

Мне в ответ, с усмешкой:

– Артисты… А чему вы там учитесь?

Вот это было уже по-настоящему обидно. Но обижаться было бессмысленно. Поэтому мне стало просто грустно.

Кажется, что эти две сферы – космос и кино – никогда не должны были пересечься.

И жалко, что у них было такое представление об артистах – как о трутнях, которые ничего не делают, а только переходят с красной дорожки в бассейн, а из бассейна на красную дорожку. Работать, по их мнению, артисты вообще не умеют. И испытания они никакие пережить не смогут.

Конечно, космонавтов можно понять. Они всю жизнь готовятся к полету в космос и не знают, полетят или нет. А тут пришли мы. Но это же не значит, что надо обесценивать другие профессии.

Таким был наш первый день в ЦПК. Это подстегивало.

Зубрежка

С 24 мая началась подготовка к полету. Эту дату я помню очень хорошо, потому что 24 мая –