В пятнадцать лет Виктор попал в аварию, которая разбила ему голеностоп и надежды стать звездой спорта.

Правда, вскоре он понял, что бейсбол не единственный билет в Америку и спортивный талант не обязательное условие для того, чтобы стать богатым и могущественным.

Тяжело повернувшись на диване, Виктор снова вперился в экран, сосредоточенно нахмурившись, когда отбивающий «Янки», слившись с мячом, послал его к третьему «дому»…

Камера проследила полет мяча…

На трибунах привстали тысячи зрителей в тщетной надежде изменить траекторию полета…

Казалось, время остановилось, когда мяч внезапно встретил препятствие – молодую женщину, которая до последнего момента, ничего не подозревая, стояла спиной к полю…

Вот она повернулась, и камера зафиксировала ее изумленное лицо за несколько долей секунды до того, как мяч коснулся ее плеча и выбил из кадра.

Мужчины пришли в неописуемое возбуждение, раздались испанские и английские возгласы:

– Это же она!

Один только Виктор Кэвал молча смотрел на экран своими горящими черными глазами.

Лицо его оставалось бесстрастным. Виктор был настоящим мужчиной и никогда не давал воли эмоциям.

Так было проще.

Он оставался неподвижным, и лишь сердце его учащенно билось, пока он ждал неизбежного повтора.

Виктор не видел клубка зрителей, сгрудившихся вокруг упавшей, не слышал голоса комментатора, обсуждавшего игру.

Нет, все его внимание было направлено исключительно на лицо, которое он не видел целый год.

Она, и только она, наполняла его страстью, нахлынувшей вместе с волнами воспоминаний…

И ненавистью.

Еще до повтора он знал, что эта девушка в Фенвее – именно она.

– Этого не может быть! – выдохнул кузен Виктора, Альберто Мансана, тоже во все глаза смотревший на округлившееся, побледневшее, но очень знакомое лицо на телевизионном экране.

– Может, может, – возразил Виктор, взглянув на Альберто пылающими глазами. – Я же все время тебе говорил, что она не умерла в ту ночь.

– И ты оказался прав, Виктор, – торопливо произнес кузен по-английски с сильным испанским акцентом. – Как мы видим, она жива.

– Пока, – негромко отозвался Виктор, задумчиво почесывая заросший черной щетиной подбородок. Да, она жива. Пока.

В пяти минутах езды от дома Виктора Кэвала, на тихой улочке, обсаженной пальмами, с припаркованными к уютным флоридским бунгало добротными семейными автомобилями, в маленькой квартире, напряженно вглядываясь в телевизионный экран, стоял другой мужчина.

Схваченная длиннофокусным объективом картинка сменилась общим видом поля, где вперед рванулся отбивающий.

Как сказал комментатор, болельщица не получила серьезной травмы от удара неудачно отбитого мяча. Она отказалась от медицинской помощи и самостоятельно покинула стадион. Мальчишка, сидевший на трибуне рядом с ней, нашел мяч и с видом триумфатора потрясал им над головой – каков трофей!

Комментатор вернулся к обсуждению игры.

Но Марко Эстевесу было сейчас не до бейсбола.

Мужчина застыл на месте между бежевой кушеткой и телевизором, погруженный в созерцание невероятного чуда…

Дело даже не в том, что она жива. Судьба оповестила его об этом столь странным способом, что стало ясно: он обречен найти ее.

Марко содрогнулся от мысли, насколько был он близок к тому, чтобы упустить этот шанс.

Вернись он домой на несколько секунд позже, он бы не увидел ее.

Действительно, едва он успел включить телевизор, как этот О'Нил послал мяч на трибуну.

Если бы он задержался у Уинн Дикси еще на несколько минут…

Если бы в очереди на автобус перед ним был хотя бы еще один человек…

Если бы по дороге домой его остановил красный свет…

Если бы он не свалил принесенную еду на стол в кухне, а принялся убирать ее в холодильник…

Тогда он потерял бы ее.

Дрожа от облегчения, он подумал, что, к счастью, ничего этого не случилось.

Он приехал домой вовремя, включил телевизор и увидел ее.

Теперь она носила очки, ее лицо потеряло былую угловатость и не было обожжено солнцем.

Однако ошибиться было невозможно. В этот миг, когда она повернула в кадр свое изумленное, испуганное лицо, он моментально узнал ее.

Забавно…

Та же самая поза, то же самое выражение на лице…

Именно так посмотрела она на него в ту страшную ночь.

Тогда она тоже повернулась через плечо, и обеспокоенное выражение сразу же сменилось выражением потрясения и страха.

Правда, тогда причиной страха был он – Марко Эстевес.

Она неожиданно увидела его в тени дома Виктора Кэвала и бросилась в паническое бегство.

Вот так.

Теперь после года догадок он знал.

Она жива.

Она в Бостоне.

Во всяком случае, она сейчас там.

Марко вскочил – надо было действовать. Он бросился к телефону.

Тони проводил Лию до самого дома, но не сделал даже попытки поцеловать ее на прощание.

Она нисколько не удивилась, да, собственно говоря, ей и не были нужны его поцелуи.

– Ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Просто прекрасно, – в тысячный раз уверила она Тони. – Тебе вообще не следовало уходить со стадиона. Я бы великолепно добралась до дома на такси.

– Недоставало еще, чтобы я просто взял и сунул тебя в такси, – сказал он. – Особенно после того, что произошло. Хорошо еще, что мяч не попал тебе в голову.

– Я понимаю…

– И что ты легко отделалась, – продолжал он.

– Понимаю, – повторила Лия.

– Ну а теперь… – Он мельком, но достаточно нетерпеливо взглянул на часы, давая понять, что будет рад от нее отделаться.

Разве можно было винить его за столь естественное желание?

Тони потратил столько труда и денег, чтобы достать билеты на игру «Ред соке», а она сумела испортить это радостное событие буквально после первого же вбрасывания.

Когда Тони убедился, что травма, полученная Лией, совершенно пустяковая, он даже предложил ей остаться на стадионе, но она уже прокладывала себе путь сквозь толпу, не чая вырваться со стадиона.

Лию терзала только одна мысль – ее ударил неудачно брошенный мяч, но ведь всем известно, что телевизионные камеры на соревнованиях всегда следят за мячами.