— Рассчитываешь на их алкогольную неустойчивость?

— Рассчитывать придется тебе! — безразлично прозвучал его голос.

Но потом, взглянув на Ирину, он одобрительно произнес:

— Ваше водное шоу произвело на гостей глубокое и неизгладимое впечатление. Ты позволишь мне так выразиться?

— Ты уже выразился. Но я не знала, что у тебя в запасе такие шедевры красноречия.

— Спасибо, хотя гостей вы не пожалели, и сегодня они будут плохо спать.

Раньше он все там покупал, а здесь продавал. Теперь, видимо, хочет продавать там то, что здесь купит или просто отнимет. Ведь отнять здесь легче, а главное, дешевле, чем купить! Но захотят ли японцы вообще покупать что-либо? Они сейчас, как альпинисты, покорившие Эверест, предаются медитации и размышлениям: а что же им покорять дальше? Заинтересовать их может только что-то особенное и изощренное.

Но, возможно, разговор насчет японцев — это только прикрытие! В какую же авантюру он готов ввязаться теперь? И какова ее будущая роль или, скорее, участь в этой авантюре? Он был, что называется, прозрачен для нее, и контакт с ним по работе она легко поддерживала. Но это не означало, что ей было всегда легко: понимать его надо либо с полуслова, либо вообще без слов. Другое — невозможно, потому что человек мгновенно опускался в его глазах. Она вспомнила их первую встречу. Он назвал сумму ее будущей зарплаты — ниже ватерлинии выживания. Она не подняла глаз. Он удвоил. Ирина подняла глаза и, увидев выражение его лица, догадалась, что он презирает тех, кто сразу готов горбатиться за мизерную плату. Она улыбнулась, и он удвоил сумму еще раз. И больше ни слова.

Однажды ему пришлось вести переговоры с двумя коммерсантами из Берна, тогда еще не прошла мода на совместные предприятия. Ирина для начала попыталась расшевелить гостей воспоминаниями о не доступных для туристов красотах Швейцарии. Но на интернациональном английском эта тема не очень вдохновляла. Вскоре ей удалось выяснить, что коммерсанты из разных кантонов, и, к удивлению шефа, вдруг заговорила с одним из коммерсантов на французском языке, с другим — на итальянском, а с шефом, естественно, на русском. Это сразу внесло оживление, переговоры сдвинулись с нулевой точки и с успехом завершились. Но за окном полил дождь. Ирина поднялась и, наградив гостей очаровательной улыбкой, произнесла на немецком языке, понятном в большинстве кантонов загадочной Швейцарии:

— Wenn es regnet, fliegen Engel weg!

Гости заулыбались, а пораженный шеф спросил:

— Что ты им сказала?

— Забытую немецкую поговорку: «Когда идет дождь, ангелы улетают». Но не беспокойся! Это — бесплатно!

Разговор с шефом о гостях не порадовал Ирину ясной перспективой, и теперь она сидела перед зеркалом и печально смотрела в свои прекрасные синие глаза. Неужели придется оставить такое теплое местечко?! А Дашка? А что ей? Хотя она девушка чувствительная, сразу упорхнет, как только почувствует запах гари. Ирина с некоторых пор старалась скрывать чувство тревоги, опасаясь насмешек и намеков мужчин. Однажды ее что-то сильно беспокоило, и она случайно увидела в зеркале откровенно тревожное выражение своей беззащитности. Она вспомнила снисходительные улыбки мужчин, заставших ее в тревоге, и поняла, что им это нравится. Еще бы! Они чувствовали в этот момент свое превосходство и ее слабость, ведь обычно она была насмешливой и напористой. Ирина пыталась избавиться от этой напасти, но не всегда ей это удавалось. Она смирилась с этим тревожными загадочным выражением лица, решив, что так она выглядит все-таки менее глупо, чем девушки, которые строят мужчинам глазки. Тем более ее опасного и хитрого шефа никаким беззащитно-трогательным выражением лица не пробьешь, глазки не построишь. Он довольно быстро определил ее болевые точки, но без необходимости не нажимал на них. Он даже по-своему берег ее, но до поры до времени, когда она должна была подчиниться. Нет, нет, не приказу, ни тем более грубому крику, а просто его взгляду, в котором пропадала ирония и появлялась бескомпромиссная жесткость. Тогда в сложной атмосфере отношений между ними исчезало взаимопонимание. Правда, он никогда не говорил, как она должна поступить. У нее была большая степень свободы. Она должна была сама сообразить, как ей быть, в зависимости от обстоятельств. Но она должна была поступить точно. Без ошибок. Ирина опасалась, что с этими назойливыми гостями могут возникнуть сложности.

Сейчас она находилась в комнате, которая затерялась в отдаленном коридоре загородного дома. На всякий случай дверь она уже заперла. Зоологическая настойчивость отдельных экземпляров давно вызывала у нее скуку. Ирина взяла кисточку и уже поднесла ее к своим длинным ресницам, но странный звук, будто кто-то царапал стекло, заставил ее замереть. Нет, это не в дверь! В зеркале, отражавшем часть огромного окна, она заметила тень. Неужели птица? Хотя Ирина и была образованной женщиной, но в тяжелых обстоятельствах, как это часто бывает, поддавалась суевериям. «Чем образованнее человек, тем глубже и извращенней суеверия», — так когда-то успокаивал ее остряк-однокурсник. А дома бабушка добавляла: «В черную кошку верят, а в Бога — нет!»

Она постучала концом кисточки по столу и даже поскребла по нему. И вдруг, будто в ответ, раздалась электронная трель. Это был первый отклик сигнализации на постукивание в окно. Выходит, ей не почудилось, но трель резко оборвалась, и наступила тишина. Она ждала стуков в дверь, но не этих странных, пугающих звуков из окна. «Галка развлекается или ветка обломилась и под ветром скользнула по стеклу!» — попыталась она себя успокоить. Но как будто ей в ответ от окна донесся шипящий звук, заметно потянуло сквозняком, и в зеркале она ясно увидела, как заколыхалась штора. Снова попыталась зазвенеть сигнализация, но почему-то опять замолчала. Мобильник был в сумочке. Ирина потянулась за ним, и в этот момент послышались шаги. Сознание отказывалось верить в это — все было слишком неожиданно и необычно. Не в силах обернуться, Ирина, как завороженная, продолжала смотреть в зеркало. Потом надвинулось что-то темное. Она вскрикнула, но тяжелая грубая ладонь легла на ее губы, зажала ей рот, и взгляд оцепеневшей Ирины встретился в зеркале с давящим взглядом из прорезей темной маски. Незнакомец предостерегающе поднял руку вверх. Но она уже не смогла бы вскрикнуть, она не могла даже пошевелить пальцами. Темная маска мелькнула в зеркале и исчезла, сильные руки вдруг выхватили ее из кресла и, развернув, подняли вверх. Ее глаза были теперь на уровне прорезей в маске.

— Смотри на меня! — приказал незнакомец.

Голос был тихий, но ей казалось, что он взорвал тишину. Ирина давно не чувствовала себя такой беспомощной, а с такой ужасной, раскованной физической силой она никогда не сталкивалась. Но взгляд незнакомца почему-то изменился.

Заметив дрожащую кисточку, которую она все еще сжимала в руках, он с насмешкой предупредил:

— Не дрожи так, а то уроню.

Неужели с ней решили разделаться? Но по интонации незнакомца она почувствовала, что может что-то сказать.