Она взвизгивает, но тут же еще сильнее выгибает спину, вихляет ягодицами. Хитрая кошка.

Меня срывает. Пристраиваюсь сзади. Коленями раздвигаю ее бедра, расстегиваю ширинку. Не раздеваясь, погружаюсь в нее на всю длину. Вколачиваюсь, пока Аида не начинает стонать.

— Выгни еще спинку, моя пантера, — задыхаясь прошу я.

Меняю угол входа, и вскоре она кричит и выдаивает меня внутренними мышцами. Изливаюсь и падаю рядом.

Вползает ко мне на плечо и ластится. Сжимаю ладонью ее упругую ягодицу.

— Я серьезно, — говорю отдышавшись, — если ты не прекратишь так себя вести, поедешь в аул.

— Как твоя брачная ночь? — спрашивает вкрадчиво.

— Аида, ты знаешь, что я не буду обсуждать с тобой своих женщин, — обрубаю ее любопытство.

— Когда я выходила за тебя замуж, я не думала, что буду делить тебя с другими, — обиженно выговаривает Аида, — я терпела твоих любовниц, и ты решил, что это нормально. Привел в дом Малику, а теперь и эту.

— Не эту, а Заиру, — раздраженно поправляю я.

— Я отказала Кариму, который за мной ухаживал, — выдает мне Аида, — а у него до сих пор одна жена. Если бы я знала, чем все закончится, то вышла бы за него.

— Твой Карим нищеброд, — философски замечаю я, — ты же вышла замуж за богатого мусульманина и отлично понимала все риски. Не надо теперь строить из себя жертву.

— Когда мы женились, ты любил меня, поэтому я и согласилась, — всхлипывает Аида.

— Я и сейчас люблю тебя, детка, но еще я люблю Малику и Заиру. Ты должна уважать моих женщин, — поворачиваю голову и целую жену в лоб.

— Так не бывает. Любят кого-то одного, — упрямо заявляет Аида.

— Я люблю Адама и люблю нашу с Маликой неродившуюся малышку. Я люблю своих детей одинаково. Почему я не могу любить одинаково своих женщин? — риторически спрашиваю я.

Смотрю в потолок, поглаживая Аиду. Вспоминаю, что так и не наказал ее нормально. Хмурюсь.

— Ладно, моя пантера, тебе пора в свою комнату.

— Как? Я не буду спать с тобой? — смотрит обиженно.

— Я хотел провести с тобой ночь, но ты провинилась и наказана, — напоминаю я, — иди к себе.

Смотрю, как Аида нервно одевается и раздраженно идет на выход. Грациозная кошка.

Хочется пойти к Заире, но одной бабской истерики за вечер мне достаточно. Точно знаю, что у младшей жены тоже будет куча претензий, поэтому иду к Малике.

Моя вторая жена единственная из моих женщин не принадлежит к семейству кошачьих. Она спокойная и верная. Рядом с ней можно отдохнуть от моих вечных боев с представительницами независимых хищниц.

Именно этим она меня и зацепила — контрастом. Ни разу не расцарапала мне спину во время близости, что все мои кошки делают с завидной периодичностью. Ни разу не мяукнула во время оргазма, взрываясь в абсолютной тишине. Люблю ее странности не меньше, чем своих кошек.

Я не сплю с беременными женщинами. Точнее просто сплю, но не трахаю. Это мой бзик, который случился после выкидыша Аиды. Поэтому я просто долго целую и слушаю живот Малики, а потом засыпаю, заключив жену в свои объятия.

Утром возвращаюсь к себе и принимаю душ.

Думаю, что надо поговорить с Заирой до отъезда на работу, чтобы не портить недомолвками отдых. Еще одна битва с кошкой. С обиженной кошкой.

Чувствую, что придется пойти на какие-то уступки. Вчера она уже просила интернет, который я не желаю проводить в дом. Не нужны лишние волны в доме с детьми. Да и не хочу, чтобы Адам привыкал к интернету. Пусть книжки читает.

Интернет не уступлю. Послушаем, что еще потребует.

Захожу к Заире. Она еще спит. Бледная. Тени под глазами.

Смалодушничал я вчера. Надо было сразу поговорить. Кто-то вчера всю ночь не спал.

Ложусь рядом. Вдыхаю запах. Моментально атакует болезненная эрекция. Моя сладкая кошка. Смогу ли я тобой хоть чуть-чуть насытиться за эту неделю?

Чувствует мое присутствие. Ресницы подрагивают, сейчас проснется. Открывает глаза. Отшатывается.

— Тимур?

— Привет, сладкая. Как спалось?

— Мне не спалось. Зачем пришел? — кидает резко, — иди к своим женам.

— У двух уже был, пришел к третьей, — пусть знает свое место.

— Вот только я не знала, что буду третьей. Ты нас обманул, — обвинительно рычит девчонка.

— Если у женщин есть какие-то заблуждения, мы не обязаны их развеивать, — парирую я, — твой отец прекрасно понимал, о чем идет речь, поэтому и продал тебя дорого.

Смотрит на меня потрясенно. Не может поверить в коварство собственного родителя. Да, кошечка моя, жизнь — боль. Теперь я твой хозяин. Нравится тебе это сейчас или нет. Но я сделаю так, что тебе очень понравится.

— Зачем я тебе понадобилась, Тимур? Неужели тебе мало двух женщин? — смотрит с искренним непониманием.

И что тут ответишь? Точно не правду. Нельзя показывать женщинам свою зависимость — сядут на шею.

— Мужчины полигамны, детка. Аллах разрешил нам четырех жен. Зачем останавливаться на двух? — ухожу я от ответа.

— Тебе нравится власть? — пытается ковыряться во мне Заира. Может дать поковыряться? Все-таки я ей чуть-чуть должен.

— Мне нравится секс, сладкая. И тебе понравится. Обещаю.

Поднимаю руку, заправляю за ухо прядку. Просто хочется ее касаться.

Замирает и не дышит. Не понимает, как реагировать на неожиданную нежность. Провожу ладонью по ее щеке. Неосознанно прижимается и закрывает глаза.

Обвожу контур губ большим пальцем, приоткрывает рот. Проталкиваю палец внутрь. Сначала непонимающе смотрит. Потом принимает мою немую команду и начинает посасывать. Умница.

У меня сейчас взорвутся яйца. И нет, я не накинусь на нее сейчас. В наш второй раз у нее не должно быть никакого дискомфорта. Только абсолютное блаженство. Такое же мощное, какой была боль в первый раз.

Только так приручаются кошки. Сначала кнут, потом пряник. Когда теряют берега, снова кнут.

— Тимур, я хочу работать. Если у тебя уже есть две жены, которые сидят дома, думаю, одна работающая погоды не сделает, — идет ва-банк девчонка.