Дин усмехнулся:

– Сколько им сейчас лет?

– Роуз семь, а Лилли пять.

Энди отодвинул хула-хуп в сторону и сел на диван.

– Они в игровой комнате уже в пятидесятый раз смотрят «Охотников за привидениями», так что я думаю, на Хэллоуин они будут леди-учеными. Честно говоря, я очень волнуюсь, – невесело признался Энди и отпил из бутылки. – Как прошла твоя поездка?

Дин невольно дернулся, вспомнив о задеревеневшей спине:

– Долго, но без происшествий. Приятно повидать другие места. Кстати, рад тебя видеть. Я все считал, сколько же прошло – три или четыре года?

Энди на минуту задумался:

– По-моему, это было прямо перед отъездом Лори. Помнишь свою вечеринку, репортаж ESPN?[11] Это было года четыре назад.

Дин поежился:

– Давно это было, очень давно.

– Много воды утекло с тех пор, как ушла Лори, – согласился Энди. – Я все еще преподаю математику. И все еще не женат. А недавно я вошел в факультетский совет по ежегодному планированию предметов. Это как из тренера стать старшим тренером. Теперь ты в курсе всех моих дел.

Энди перевел взгляд на стоявшую на краю стола фотографию, где он был в окружении своих дочерей.

– Похоже, это только для меня развод стал такой уж большой неожиданностью.

Дин поднял с пола упавшую плюшевую панду.

– Я знаю, что должен был найти тебя после ее ухода, – проговорил он. – Я и хотел это сделать, но просто не нашел времени. Был очень занят. Профессиональный спорт все-таки.

– Да. Все это довольно жестоко, – произнес Энди.

Дин рассмеялся, и его смех забулькал в бутылке, которую он все еще держал во рту. Потом он сглотнул и большим пальцем вытер уголки губ.

– И для меня тоже. По-видимому, я человек-катастрофа.

– И кто еще так считает?

– Главное, что так считаю я.

– Неужели настолько плохи дела?

Дин откинул голову на спинку стула:

– Это не лучший мой год.

– Неужели?!

– И я получил тысяч сто бумажных и электронных писем, не говоря о проклятых твитах об этом. В основном от людей, которые точно знают, что нужно, чтобы исправить мою проблему.

– Трудно поверить, что они еще не решили эту проблему, – попытался пошутить Энди.

Дин улыбнулся:

– Я имею в виду другое. Ты понимаешь, что от всего этого может быть у меня в голове? Вначале я был готов к тому, чтобы ударить парней, которые шли прямой дорогой в Зал славы, а потом стрелял из травмата по машине. Некоторые уже решили, что у меня психологические проблемы.

– Психологические?

– Да, все согласны, что здесь все в порядке, – сказал Дин, постукивая себя по виску. – Просто нужно сосредоточиться. Сфокусироваться. Наладить связь со своим внутренним зулусским воином[12].

– Ты, должно быть, шутишь. Никто не говорил о зулусском воине.

– О, черт возьми, да. Писали не только о «внутренним зулусском воине», но и о «внутреннем Пейтоне Мэннинге»[13]. Кто-то упоминал Ганнибала Лектера, как будто я хотел бы найти это, если бы у меня это было. Они продолжали писать мне: «Вы пробовали гипноз?», «Вы читали Сунь-Цзы?», «Вы обращались к психотерапевту?». Это было похоже, как если бы я пытался вылечить руку торцовым ключом, а они вдруг спасли бейсбол в Нью-Йорке, сказав, что мне нужен психотерапевт. Как будто я в городе, где баристы пишут имена своих шаманов на твоей кофейной чашке. И неожиданно Марго из Гринпойнта приходит в голову предложить мне «попробовать терапевта». Спасибо, Марго, мне и в голову такое не приходило. Откуда мне было знать, что надо обратиться к психотерапевту?

– Значит, ты обращался к психотерапевту? – спросил Энди.

Дин потянулся и потер правое плечо:

– Да не то слово. Я ходил к восьми спортивным психологам и двум психиатрам. – Дин начал загибать пальцы: – Я делал иглоукалывание, точечный массаж, присоски на плечах и свечи в ушах, как-нибудь расскажу об этом. Я перестал есть хлеб с глютеном, отказался от сахара, бросил секс, потом у меня был усиленный секс, я не ел мяса, потом ел только мясо. Я посещал занятия по творческому развитию, меня пытались гипнотизировать, и я научился медитировать. Кстати, это единственное, что я до сих пор делаю.

Дин посмотрел на Энди, который растерянно уставился перед собой:

– Где ты потерял нить? На сексе?

– Нет, на занятиях по творческому развитию. Я думаю отдать туда Роуз.

– О, это еще тот трэш. Пытались помочь мне выровнять позвоночник, двигаться более естественно. Я выглядел как один из тех манекенов из надувных труб, которые расставляют вокруг автосалонов. Они все время говорили, что мне нужны «свободные кости». Но никто в Твиттере не диагностировал у меня тугие кости, так что к черту Интернет! Верно, я думаю?

Энди покачал головой:

– Мне очень жаль, Дин. Я хотел позвонить тебе, узнать, как ты. Но гораздо проще, наверное, позвонить в Гринпойнт и посоветоваться с Марго.

– Это уже не смешно.

Энди усмехнулся:

– Итак, теперь, когда ты здесь, что ты собираешься делать?

– Держаться подальше от Интернета, – ответил Дин. – Подумай, что я могу делать теперь, когда получил свободу и впереди у меня еще минимум пятьдесят лет?

– Есть какие-нибудь идеи?

– Да какие идеи? – Дин снова потянул плечо. – Я мог бы тренировать, ведь мое имя еще на слуху. Мог бы вести репортажи, но у меня не так много друзей в спортивных СМИ. У меня остались деньги, так что пока еще есть возможность раздумывать. Но я думал об этом уже около года и преуспел разве что в Overwatch[14].

Сдерживая улыбку, Энди произнес:

– Можно тебя кое о чем спросить?

– Да.