Едва вышли на прогулочную площадку, как Егор толкнул меня в бок:

- Этот здесь явно по твою душу.

- Не каркай,  - огрызнулся я. Вскинув глаза на амбала в центре игровой площадки (парни играли в баскетболл), понял, что разборок не избежать, поэтому сам направился  к Серому.

Игра тут же прекратилась. Серый был из блатных,  приближенных к хозяину - остальные чтили регламент.

Широкие скулы, карие глаза, наполненные гневом и отвращением ко мне, мощный подбородок, прикушенная узкая губа. Я даже не рассматривал Серого, но его внешность была настолько яркой, что бросалась в глаза сразу. Он встретил меня кроваво-жадной улыбкой.  Высокий под два метра, одетый в белую майку, обтягивающую широченную мускулистую грудь, и тёмные шаровары,  выглядел как парень из бойцовского клуба.

- Серый, прости. Это не я, - промямлил я.

Серый смачно сплюнул мне под ноги, затем махнул парням. И тут же игра  продолжилась. Я им явно мешал, поэтому пришлось ретироваться.

- Как ты думаешь, он поверит, что это не я? - поинтересовался у покуривающего сигаретку Егорыча, сидящего на тёплой земле, прогретой летним солнцем

- Вряд ли, - процедил хакер, пытаясь отодрать зубами заусенец.

Я процедил за его движением, и пошутил:

- Завтра Натка тебя  на маникюр сводит.

- Ты чо охренел? Я тебе кто, чтобы маникюр делать?

- На что ты рассчитывал? – Взорвался я, - она модель, ты должен ей соответствовать!

За спиной послышался  крик. Оглянувшись, понял, что начинается заварушка. Волейбольный мяч прилетел в лицо одному из охранников.

- Какого хрена? – Заорал охранник, и попытался отобрать мяч. – Засранцы! Кто вас  учил  играть?

- Мы случайно. Не гони? – арестант – парнишка в зелёной майке ударил охранника по лицу и выхватил мяч..

- Ты как разговариваешь? Паршивец! - заорал мужик в форме, и ударил парня  по ноге дубинкой.

В следующий момент арестанты как по команде накинулись на охранников. Началось мясо.

- Су..

- Тварь..

И звуки, оглушающие и вызывающие озноб.

- Не лезь в это дело, - Егор подорвался с земли и схватил меня за руку. – Нам остался один день. – Это уже не наши проблемы. (По тюремным правилам, мы должны были защищать друг друга в случае потасовки).

Огромная фигура отделилась от остальных и направилась ко мне. Я понимал краем мозга, что драки не избежать, но начитать её самому не хотелось. Даже если я останусь победителем, то братва меня загнобит, или сам хозяин хаты. Хуже того, могут припаять срок. Ещё один срок в тюрьме я не выдержу. Слишком свободолюбив!

- Серый, подожди. Дай объяснить, - пробормотал я.

В руках арестанта блеснул то ли нож, то ли заточка.

Егорыч увидел  оружие первым – тут  же стремительно метнулся к Серому.

- Постой!

Всё произошло быстро. Мужлан смял хрупкого Егорыча одной рукой, а второй чиркнул друга под рёбра.

Откуда-то справа  к нам бежали прибывшие на подмогу охранники.

Но было поздно. Слишком поздно  -  Егор оседал. Я попытался обхватить его за плечи, чтобы он сохранил равновесие.

Кажется, крики за стеной смолкли, или я перестал их слышать. Друг смотрел на меня удивлёнными глазами, будто не понимал, что произошло. Он переводил глаза с моего лица не небо, и обратно. Я смахнул  лица слезу. Наконец мы осмелились и взглянули туда, где торчала рукоятка огромного ножа - огромное пятно бардового цвета расползалось по светлой футболке.

- В печень попал, - констатировал Егор.

Я это и сам понял по обилию крови.

- Отпусти его, - услышал за своей спиной охрипший от криков голос охранника. – Я продолжал держать Егора за плечо, не понимая, что обращаются ко мне.

Двое охранников вырвали у меня друга, уложили его на носилки. Егор в последний раз посмотрел мне в глаза и неожиданно проговорил:

- А как же Натка? Получается, я её обманул?

В следующий момент глаза  Егорыча закрылись, а рука  безвольно повисла.

Мои глаза искали Серого, но его и след простыл -  охранники утащили. Наверное, в карцер бросили.

Меня хлопнули по плечу:

- Не повезло твоему братишке. Зато  тебе свезло -  на свободу выйдешь завтра.

Оглянувшись, увидел мужика из соседней камеры. Попытался огрызнуться:

- Он ещё не умер. Организм молодой. Выкарабкается.

- Не гони. Ты же сам не веришь в эту чушь!

Ранение в печень – шансов ноль. Если бы мы были сейчас в Москве, хирурги  с хорошим оборудованием вытащили бы друга с того света. А тюремный доктор – вряд ли. Что  у него есть из медикаментов и инстурментария – бинт, скальпель и капельница?

- Он выживет! – Процедил я. Ещё есть один шанс из ста, что Егорыч справится.

Я медленно побрёл в хату.

Едва за мной с  грохотом закрылась железная  дверь, как до меня стало доходить, что произошло, что-то непоправимое. Безысходность с разбегу пнула в дверь моей души, и ворвалась ко мне без приглашения. Чёрная пелена потихоньку сантиметр за сантиметром поглощала мой мозг, вернее восприятие мною окружающего мира.

Такую же хрень я испытывал, когда суд вынес приговор, меня  этапировали из сизо в Москве  тюрьму под Пензу. Тогда я месяц находился в жёстком прессинге депрессии. Именно Егор вытащил меня из болезненных душевных  переживаний, что жизнь закончена, всё самое хорошее осталось позади.  Я стал зэком, а через четыре года, когда откинусь,  буду для всех финансистом с подмоченной репутацией – то есть изгоем!

Я сел на ледяной пол и уставился на пустую шконку Егора. Время неумолимо двигалось вперёд час за часом. Никто меня не тревожил, не орал, чтобы я сел как положено – на свою кровать. Мне даже не принесли обед. На улице стемнело.

Я обнял колени руками и положил на них голову.  Закрыл глаза -  показалось, что  по-прежнему держу в руках Егора, от него исходит человеческое тепло, дающее мне надежду на будущее.

Дверь с лязгом отворилась, и в комнату быстрым шагом ворвался охранник. Я встрепенулся. Хотел задать вопрос, но мужик в форме  меня опередил.

- Толмацкий, подъём. Сел на шконку.

Затем он повернулся ко мне спиной и начал быстро сгребать все вещи Егорыча в черный мешок.

- Зачем? – Непонимающе вопросил я, сидя на своей кровати.

- Полчаса назад Егор Аксёнов умер в госпитале от кровопотери.

Комната поплыла перед глазами.  Резко закончился воздух. Слеза выкатилась из глаза, и покатилась к подбородку.

- Не надо! – Заорал я, когда охранник содрал первую фотографию Натальи со стены.