меня из себя. Весь день провела в поисках своей бедной малышки, не ела, не пила, устала, как собака. Как же тут не быть злой?

Каришка точно чувствует мое настроение и начинает хныкать. Ее бы покормить, у меня тут молока столько, что сейчас груди разорвутся.

— Можешь оставить нас вдвоем? — прошу Османа, перебивая его на середине фразы.

— Что? — сверкает своими черными глазами, явно взбесившись от моего произвола.

— Мне надо покормить дочь, можешь выйти?

— С ума сойти можно! — говорит скорее себе, чем мне, и разводит руками. — Где гарантия, что ты не выпрыгнешь в окно, пытаясь в очередной раз подставить меня?

У меня нет сил на то, чтобы спорить с ним, да и молоко приливает все больше и больше, я даже чувствую, как тонкая ткань бюстгальтера становится мокрой.

— Как хочешь, — пожимаю плечами и, оперевшись бедрами об столешницу, пристраиваю Каришку поудобнее на руках.

— Что ты делаешь, Огнева?! — восклицает Осман, когда я расстегиваю верхние пуговицы на кофте и собираюсь оголить грудь в белье.

— Кормлю малышку.

— Прямо здесь?

— А у меня есть варианты? Она голодная, слышишь, как плачет.

Осман переводит взгляд то на меня, то на Каришку и на его лице в это время столько эмоций, что их можно растолковать как угодно. Видно, что вся эта ситуация его напрягает.

Ну извините! Не я это все затеяла.

— Черт с тобой! — отмахивается Махдаев и выходит прочь из кабинета, громко хлопнув дверью.

Псих, честное слово!

— Держи, кнопка, — даю малышке грудь, и та жадно прикладывается, отгоняя прочь все мои негативные эмоции.

Как хорошо, что она нашлась!

И как плохо, что здесь, у Махдаева.

Минут через десять в дверь раздается тихий стук и заходит секретарша Османа, неся впереди себя поднос с чаем и какими-то булочками с пироженками.

А может, не так уж и плохо?..

— Я вам тут поесть принесла, — говорит она шепотом, боясь разбудить прикорнувшую у груди Каринку.

Только мне так перед ней неудобно. Я ведь реально ничего не соображала, когда ворвалась сюда с обвинениями, кажется, орала на всех подряд, грозясь сровнять офис с землей.

— Спасибо, не стоило.

— Стоило, конечно, — улыбается Тамара, ставя рядом, на стол, свой поднос. — Я когда грудью кормила, слона была готова съесть.

Улыбаюсь в ответ, чувствуя себя чуть лучше от этого простого проявления заботы. Даже незнакомый человек ведет себя нормально, в отличие от Махдаева.

Хотя, пусть лучше так. Пусть думает, что дочь не его. Я знаю, какие у них порядки, свое они забирают, а чужое — вычеркивают из жизни.

И если он узнает про Карину, уверена, что ничем хорошим для меня это не закончится.

— Осман Дамирович просил передать, что служебная машина отвезет вас с дочерью домой.

— На такси доеду, спасибо. Не нужны мне его подачки и мнимая забота.

— Это не забота, — поднимаю взгляд и вижу Османа, стоящего в дверях. Руки сложены на груди, плечом опирается об косяк, на лице ни единой, нормальной человеческой эмоции. — И это не обсуждается.

Все понятно, хочет поскорее избавиться от нас. Решил замять вот так, без объяснений?

С другой стороны, если бы он выкрал у меня ребенка — стал бы он отпускать меня домой вместе с ней?

Приказал бы своим ребятам вышвырнуть меня из офиса на улицу и сделал бы все, чтобы я к дочери и близко не смогла подойти.

У меня хоть мозги и плавают в окситоционовом бульоне, но все же чуточку соображают.

Поэтому решаю не спорить с Махдаевым, просто киваю.

Каришка сладко причмокивает, а мне становится некомфортно под пристальным взглядом Османа. Сейчас кажется так, словно мы никогда и не были близки — между нами пропасть из непонимания и обид.

Но мне есть на что обижаться. Этот человек играл с моими чувствами, как сказал его друг, Дамир, использовал меня по назначению.

Я была дурой, когда верила Осману, верила тому, что такие, как он, исправятся и захотят построить серьезные отношения с девушками не своего круга и не своей нации.

Дело даже не в последнем, а в том, что Махдаев взял и женился на дочери владельца крупной строительной фирмы, чтобы урвать лакомый кусочек акций. Зара, кажется, так ее зовут.

Откуда я все это знаю?

Сорока на хвосте принесла, а точнее, Гера, наш общий знакомый. Я тогда не поверила ему, сгоряча наговорила всего, нагрубила, но оказалось зря — вскоре увидела в новостях, что это была правда.

И все встало на свои места…

Помню, как поехала в чайную к Осману, владельцем которой он был и почти все время проводил там.

Мне нужно было взглянуть в его глаза, нужно было лично убедиться в том, что это правда.

— Ты женишься, Махдаев? Вот почему решил порвать со мной?

— Какое это имеет значение?

Замечаю сталь в его голосе. Горько усмехаюсь, потому что…

Дура, какая же я была дура!

— Да, ты прав. Никакого. Уже никакого. Ты ведь спорил на меня, только поэтому мы были вместе. Так, Осман?

Вижу, как на его скулах играют желваки, как он стискивает кулаки.

— Отвечай мне, Махдаев, ты спорил на меня? И не смей лгать! — голос дрожит, но в уголках глаз нет ни слезинки.

Слезы будут потом, когда меня никто не увидит. Особенно, Махдаев.

— Поля…

— Я хочу знать правду. Я имею право, хотя бы на это.

Молчит, взгляда не отводит.

Ни единой эмоции. Все разбилось. Мое сердце, его лживая маска…

Глава 3

ПОЛИНА

— Отвечай мне, Махдаев, ты спорил на меня? И не смей лгать!

— Да, спорил. — Смотрит прямо, во взгляде ни капли сожаления.

— На что ты спорил?

— На бэху Динара.

Неужели я стою так дешево? Всего-то подержанный автомобиль его друга…

Усмехаюсь, чувствуя нездоровое веселье. Нахожу в мессенджере фото авто, которое мне прислал Гера.

— На нее?

— Да.

— Поздравляю, Осман. Она твоя. Можешь забрать машину у своего друга, — завожу руки за голову и отстегиваю золотую цепочку с кулоном в виде пламени костра, бросаю прямо перед ним на стол. — И это тоже забирай!

Золото, рубины. Последние красиво поблескивают даже при тусклом свете лампы, висящей над рабочим столом Махдаева.

Вижу, как темнеют его глаза. Это его подарок. Эксклюзивная работа,