Я покачала головой, еще виноватее.

Разумеется, я не помнила. Я и его-то не вспоминала до вчерашнего дня.

— А что ты делал в онкологии?

— Стоял в оцеплении! — буркнул он.

И тут я вспомнила! Оцепление. Оператор, толкнувший меня в ребро:

— Смотри, какой ментик на тебя пялится!

И я на миг обернулась, увидела его, ослепительно улыбнулась и пошла дальше. Мне и в голову не пришло.

— Я тебе улыбнулась, — сказала я. — Но я не узнала тебя тогда. Просто подумала: какой он хорошенький и все.

Стало тягостно. Почему все так жаждут иметь любовь? Глупость глупая. Я потерла виски ладонями. Господи, какой же он нудный! Может, все бабы прыгают на него за шарм, а потом бегут от его занудства?

— Будешь завтракать, или домой пойдешь? — после долгой паузы вновь спросила я.

— Это все, что ты мне сейчас сказать хочешь? — он покраснел от злости. — Я со вчерашнего вечера объясняюсь тебе в любви! Говорю, что ни одну женщину я так не любил и лишь тебя одну. А ты…

Я напряглась. Снова вспомнился полицейский, прибивший своего транса. Дернул же черт!.. Точнее, не черт, а водка. Но он и правда такой хорошенький… Особенно, когда смотрит на меня, открыв рот.

— Ну, хорошо, — ответила я, вставая. — Меня ни один мужчина, вообще, не любил. Никогда. Ты, видимо, единственный! Я понятия не имею, что я должна сказать! Что в самом деле рассчитывала на лапочку-семилетку?

— Ты сохранила мою записку.

— Да, — я внезапно заплакала; прекрасное новое открытие организма — слезы.

Последние пять-шесть лет, меня бросает в слезы на всем подряд. Примерно с пятнадцатого дня цикла.

— Да, сохранила. Наверное, я уже тогда чувствовала, что меня никто и никогда больше не полюбит. И я считала трогательной твою любовь… Но, мать твою, застрели меня, если недоволен, но я никогда не искала тебя и не собиралась!

Он резким движением выбросил вперед руку и хищник во взгляде опять напугал меня. Напугал и заворожил. Неужто, он — действительно психопат? Неужто… он для меня Байконур угрохал?

Это было ужасно, но мысль об убийстве льстила мне куда больше, чем все признания.

Глава 9

Завтрак я приготовила и Костя, поев, ушел. Сказал, что примет душ дома. Мне стало грустно, несмотря ни на что.

Я сама ненормальная: я способна любить, лишь когда человек уходит. Уже стоя в дверях, я вдруг рванулась к нему и обняв за шею, заговорила:

— Спасибо тебе! Спасибо тебе за твою любовь! Ты — самый красивый, самый потрясающий!..

Я не договорила: скрипнула соседская дверь. Я взвизгнула; отпрянула, таща за собою Костю. Тот удивленно шагнул за мной. Несостоявшийся ракетоноситель испуганно дрогнул и уставился на меня.

— Ты живой? — я была даже разочарована.

— Извините! — огрызнулся безработный, отныне, водитель.

И снова захлопнул дверь.

— Ты не договорила, — напомнил Костя.

— Извини. Это был порыв…

— Вот мудак, — Костя показал двери средний палец.

— Странно, что квартиру не опечатали…

— С чего вдруг? Ее же не здесь убили… Ладно, Лена, — он за всю ночь ни разу не называл меня ни Зайчонком, ни Котиком, ни еще как-то там, как зовут любимых. Только по имени, словно я сама была бесом и подчинялась только тому, кто знал мое истинное имя. — Я в жизни еще с таким тяжелым сердцем не уходил.

— Не волнуйся: у него была лишь одна «газель»… Сказать по правде, я с самого начала была уверена, что ее сожгут. Он весь подъезд задолбал с этой колымагой!

Костя вдруг странно посмотрел на меня.

— Что?

Он сжал губы. И я догадалась: тайна следствия. А потом вдруг услышала его мысли. Не в самом деле услышала, а как бы почувствовала.

Что, если тачку в самом деле сожгли случайно? Он просто не успел вывезти на ней труп!

Глава 10

В тот день я все время думала лишь о Косте.

Пыталась вспомнить его, но не вспоминалось. В памяти сохранились лишь какие-то эпизоды, не связанные с ним. Что казалось лиц, я их все забыла. С возрастом я все чаще не могла вспомнить то человека, то его имя.

Или, то давал себя знать бесперебойный алкоголизм. Я с тревогой глянула в зеркало, но лицо хранило лишь следы бурной ночи.

— Наверное, я и правда ведьма, — вслух подумала я.

— Ты — безработная! — возопил редактор. — Почему ты мне не сказала, что убитая — это твоя соседка!?

Я дрогнула, чуть не уронив зеркало.

— Не ты ли мне говорил, чтоб не привлекала внимания?

— Это мог бы быть эксклюзив!

Я только вздохнула:

— Степ? Мы с тобой давно уже не в печатных СМИ, чтобы продавать газеты с крупными заголовками. Наши читатели заходят на наш портал, потому что им нравится верстка и навигация. Смысл мне бесплатно надрываться и искать новости, если их тут же у меня украдут и выдадут за собственные?

— Не называй меня «Степ»! — не в тему вызверился редактор и тяжело шагая, ушел. — Пиши давай все, что выяснила!

Я принялась за работу. Коротко чиркнула заметку про труп в «газели», высосав кое-какие сведения из пальца. Поразмыслила в блоге на вечную тему — женщина старше, спровоцировав дискуссию в триста комментариев, — мой личный рекорд.

Выпила кофе, съела бутерброд, еще поработала. Почитала комментарии пифий: «Ему твоя квартира нужна!» я вступила в дискуссию, и, удостоверившись, что кумушки теперь долго не успокоятся, выключила компьютер.

Я улыбалась, когда я вышла на улицу. И лишь у дома вдруг вспомнила, что Костя даже номер телефона у меня не спросил.

Глава 11

— Ты новость слышала? — Маринка влетела внутрь, игнорируя мою вытянутую рожу.

Когда она принялась звонить в дверь, я отчего-то решила, что это — Костя. Разочарование было горьше, чем лимонная кислота. Я с диким ужасом вспомнила все, что я ему говорила. И как жестоко это должно было прозвучать.

Будто бы он был слабый нежный котеночек, а не взрослый, тридцатитрехлетний мужик!

— Ракетоносителя сегодня арестовали! Полиция, типа, получила инсайд. Он вырывался и орал, что не убивал. Но… Ты же знаешь нашу полицию. Скрутят и не спросят.

Я сморщилась. Костя так следил за моей карьерой. Но ни разу мой арест не упомянул… Если бы я знала его фамилию, я бы непременно загуглила его сегодня в сетях. Даже если у него там закрытый профиль, все равно бы нашла ради любопытства. А он, будучи полицейским, не разу не вбил мое имя в