Только время от времени светильник требовал магической подзарядки: либо от духа огня, либо от магического заряда. Если поблизости был маг огня, то можно было обратиться за помощью и к нему.

Окно украшала ваза с сухоцветами. Вдоль стены тянулся огромный камин с красивым барельефом. Рядом с ним на специальной подставке лежало несколько поленьев.

– Николас! – громко крикнула Лимирей, раздеваясь. – Николас!

Оглядывая убранство гостиной, я погрузился в воспоминания о том, как приходил в подобную обстановку десять лет назад. Только тогда я себя не ощущал таким… чужим.

– Да здесь я, – ворчливо отозвался алхимик, появляясь из бокового прохода в гостиной. – Лимирей, это просто невозможно! – Он всплеснул он руками. – Сначала филин, потом ласка, затем росомаха с горностаем, два волка, теперь рысь… Дальше кого приведешь? Дракона?

– Если потребуется! – обиделась Лимирей. – Или если он сам захочет…

Николас махнул рукой, мол, все с тобой понятно. Я рассмеялся, наблюдая за этой картиной. Их отношения совсем не изменились…

– Дракона еще надо найти, – со смешком заметил я. – А последнего, насколько я знаю, видели лет двести назад.

Я снял с себя верхнюю одежду, поглядывая украдкой на Лимирей. Без многослойной теплой одежды она выглядела еще привлекательнее. Стройная фигура невольно притягивала взгляд, да и… Посмотреть было на что.

– Великие Духи, кого я вижу! – всплеснул руками Николас, заметив меня. От его крепких объятий у меня весь воздух вышел из легких.

Николас был все тем же крепким и вечно взъерошенным стариком. Вот уж кто не изменился! Только седины в волосах прибавилось, и не исключено, что из-за его названой дочери.

Я качнул головой и взглянул на руки Лимирей. По ним и не скажешь, что Лим занимается опасной работой Собирателя: ногти аккуратно подстрижены, а пальцы, казалось, никогда не видели грубой работы и не чувствовали ожогов от ядовитых трав и опасных снадобий.

– Дэниэл, проходи! – Николас повел меня в гостиную, по-отечески обняв за плечи.

Взгляд его карих глаз был все таким же доброжелательным, только круги под ними стали отчетливее, а морщины залегли глубже. Кажется, он сегодня не выспался. Или провел слишком много времени в лаборатории, как это частенько бывало и раньше.

– Да я ненадолго, – попытался отмахнуться я, но Николас меня не слушал.

– Лимирей нам сейчас заварит вкусного чаю и принесет шоколада! – повысил он голос, не допуская никаких возражений. – Мы хотели открыть его на праздник, но раз такой повод…

– Да не стоит… – Я окончательно смутился. Давно я себя так неловко не чувствовал. – Я приду на праздник, Лимирей меня пригласила.

– Правда? – оживился Николас. – Я ведь тебя здесь не видел. Ты проездом?

– Меня перевели сюда, в местное отделение полиции. Не самая приятная история, – поморщился я.

– Ничего себе! – всплеснул руками алхимик. – Наверное, жизнью рисковал не раз! Я как послушаю истории о вашей работе – волосы дыбом встают!

Я невольно рассмеялся.

– Такое, конечно, бывает, но очень редко. На деле все куда проще: допросить подозреваемых, сличить ауру, попросить мага или алхимика выяснить, от чего умер погибший. Иногда надо обратиться в архивы или к записям, не предназначенным для лишних глаз.

Я прервался, увидев, что в комнату вошла румяная и чуть растрепанная Лимирей с подносом. Она осмотрелась, выискивая на столе свободное место, чтобы его поставить. Спохватившись, Николас быстро собрал несколько свитков. Лимирей опустила поднос на относительно свободный участок стола и пододвинула стулья. Я сел напротив нее и только сейчас обратил внимание, что мебель в их доме довольно дорогая, хотя жили они раньше в деревне и совсем небогато. Как они могли позволить себе подобную роскошь? Насколько я знал, алхимики много не зарабатывают.

– О, вот как, значит, – растерянно протянул Николас, дослушав мой рассказ.

– Да, все несколько прозаичнее, – с улыбкой произнес я, наблюдая за тем, как Лимирей разливает чай. – А почему Лимирей стала Собирателем? Николас, это же очень опасно! – Я взглянул на него с интересом.

Он отчего-то смутился.

– Она сама вызвалась. А если Лим чего-то хочет, то ее уже невозможно удержать, – произнес Николас, взяв чашку чая.

– Осторожно, он горячий! – крикнула Лимирей.

Поздно. Николас уже сделал большой глоток и, с трудом проглотив чай, чтобы не выплевывать его обратно, закашлялся. Из его глаз брызнули слезы, а сам алхимик покраснел как рак. Лимирей сорвалась с места и убежала в комнату. Я остался с Николасом рядом. Не придумав ничего лучше, я похлопал его по спине. К счастью, Лимирей быстро вернулась. Николас благодарно принял от нее какую-то склянку и капнул из нее себе на язык.

– Что бы я без тебя делал… – выдохнул он.

Голос Николаса все еще звучал сипло. Лимирей покачала головой и забрала флакон. Перехватив мой вопросительный взгляд, она пояснила:

– Снимает боль. Только…

– Только не советую им пользоваться при больших открытых ранах, – просипел Николас, заедая глоток горячего чая шоколадом. – Боль-то оно снимет… Но состояние ран перестанешь контролировать и не заметишь, как истечешь кровью.

Я тоже потянулся и взял немного шоколада – дорогого, но очень вкусного лакомства с юга. А вот Лимирей так ни к чему и не притронулась. Это я заметил скорее по привычке.

– Вы давно здесь? – поинтересовался я.

Снова не тот вопрос. Задать главный почему-то не поворачивался язык.

– Пять лет, – отозвался Николас, наконец сумев заговорить нормально. К чаю он больше не прикасался.

Пять лет… Значит, после отъезда из деревни они были где-то еще. Возможно, даже не в одном месте.

– И что, пользуетесь популярностью у местных? – усмехнулся я.

Николас и Лимирей переглянулись.

– Некоторой, – уклончиво ответил алхимик. – В основном по мелочи. Большинство отваров продаем местному лекарю, но иногда покупают и местные. Например, противозачаточный отвар девушки почему-то стесняются покупать у лекаря и обращаются сразу к нам, – рассеянно произнес Николас.

Лимирей что-то пробурчала себе под нос и отвернулась. Я бросил на нее быстрый взгляд и заметил, как она залилась румянцем.

Даже сейчас профессиональные привычки меня не отпускали – я ловил каждую ее реакцию. Странно, что я не мог расслабиться в компании людей, которых хорошо знал. Хотя что тут странного? Столько лет прошло. Многое изменилось, и не только в моей жизни. Но обида и непонимание все равно остались.

Не в силах больше вести отвлеченный разговор, я набрался смелости и все-таки задал давно терзавший меня вопрос:

– Почему ты ушла, Лимирей?

Она вздрогнула. Николас как-то подозрительно замолчал и отвел взгляд. Лимирей же опустила голову и взглянула на чашку, которую сжимала в руках.

В гостиной повисла напряженная тишина. Я ждал ответа, пристально всматриваясь в ту, которую все еще считал своей подругой, и надеялся