class="p1">— А ты, оказывается, не только в сиськах шаришь, — не удержался младший.

Прошли до второй слева улицы, потом по ней почти до середины. От нечего делать Виктор досчитал до восемнадцати домов; к девятнадцатому кошкодевочка уверенно свернула:

— Пожалуйста, размещайтесь здесь. — Легко распахнула нетяжелую дверь, прошла в скромную уютную прихожую. Сдвинула двери справа, слева:

— Тут гостиная, а вот это спальни. Четыре кровати, как предупреждали. Пожалуйста, отдыхайте здесь. Пожалуйста, никуда не ходите. Скоро приходит доктор. Осмотрит вас, такой порядок для всех. Ка-ран-тин три дня, это совсем недолго. Вам нужно передохнуть с дороги. Вот на полках много книг на вашем языке. Пожалуйста, читайте про нашу страну. Это интересно, и это нужно. Вам нужно знать.

— А еда?

— Принесут через… — проводница выглянула в южное окно. — … Скоро уже. Вон, солнце почти над крышей Ратуши.

— А… — Анна недоуменно поглядела на мужа. — А разве здешнюю еду нам надо есть, и…

— Ань, потом? Не при чужих же!

— Ой. Правда. Извините…

— Ничего-ничего, — кошкодевочка улыбнулась. Леопольд покраснел до кончиков ушей. Виктор опять с трудом отвел глаза от выреза и заставил себя спросить ровным тоном:

— Что будет после карантина?

— Вы получите подъемные средства и билет на почтовый дилижанс до Столицы. В Столице каждый месяц проходит Аукцион Работы. Там находите место. Снимаете жилье. Живете.

— А если не найдем работу?

Девочка улыбнулась смущенно, намного естественней и живее, чем до этого:

— Давайте присядем?

Заинтересованные Александровы разместились на кроватях, подвинув стопки постельного белья; проводница откинула лавку прямо из стены — с грохотом повисшую на цепях, как полка в старом поезде.

— Что вы знаете об Империи?

“То, что написали в анкетах для техников Портала, чтобы они подобрали точку выхода” — подумал Виктор. Анна же брякнула попросту:

— Да ничего!

— Это и понятно, — кивнула проводница. — Если совсем просто, пять лет назад у нас окончилась большая гражданская война. Даже Столице досталось. Сейчас спокойно… Ну, так. Относительно.

— Поэтому доты на опушке?

— И поэтому тоже. Вы же видели горелую котловину… Там, за обрывом?

— Конечно, видели. — Анна даже взрогнула.

— Из порталов появляются не только приятные гости. — Кошачьи ушки трогательно повисли, Леопольд покраснел снова. Девушка продолжила:

— Вот потому-то лучше не ходите за ограждение городка. И не пробуйте добраться до Столицы самостоятельно…

— Не надо. — Виктор даже почувствовал, что в горле пересохло. — Мы представляем ситуацию. Разруха, бандиты, так?

— Есть безопасные места, есть не очень безопасные… Есть совсем плохие, туда просто ходить не надо. Сразу говорю: здесь — безопасно. Не от человеколю… Любития…

— Человеколюбия.

— Спасибо. А просто правительству нужны люди. Умельцы. Специа… Листы. Карантин очень хорошо берегут. Очень. Аукцион Профессий даже нарочно для вас. Работы очень, очень, очень полно!

— Из одной жопы в другую, — тихонько фыркнул Тимофей. Тут уже зашипел старший брат:

— Если не понимаешь, так молчи! Пап, скажи ему!

— Я вот сейчас всем скажу. — Виктор обозрел семейство хмурым “начальницким” взглядом:

— Вы мне сейчас восстановите по памяти все, что насочиняли в анкетах! Но сначала…

Кошкодевочка опять проявила чуткость, встала, отошла к двери, поклонилась:

— Мне пора. Скоро будет открыт следующий портал, мне нужно быть на регистрации. Пожалуйста, не… Не сердитесь на наш мир! Понятно, что тут не как дома! Но тут совсем не плохо, поверьте! — ушки отчаянно засемафорили. Длинное платье пошло волнами. Ну хвост же! Ну, Леопольд! Ведь правда — Портал обслуживает вычислительная система такой мощности, что даже сравнивать не с чем. И да, физический объем оперативной памяти равен объему Гренландского ледникового щита — собственно, это и есть блок памяти Северной базы Проекта, точно так, как Антарктический щит — блок памяти Южной базы…

Девушка крутанулась на пятке, закрыла за собой игрушечную тонкую дверцу и была такова. Виктор вздохнул. Получается, вся эта эпическая расчетная мощь брошена на организацию такого варианта, где будут кошкодевочки с пятым размером.

Но прежде, чем Александров обрушился на непутевого наследника, жена тоже блеснула предусмотрительностью и тактом:

— И чего ты на детей вызверился? Сам-то что писал? И куда таращился?

— Проехали! — Виктор мгновенно присмирел. Для первого дня только семейного скандала и не хватает. — Я не буду спрашивать, кто что писал. Но и вы меня не спрашивайте, лады? Кто угадает… Я дам приз!

— При-из? — подскочил Тим. — А что?! А какой?! Ляп, а давай вместе придумаем, как тогда на восьмое марта?!

— Так это вы были?! — Анна не глядя ухватила из стопки то ли наволочку, то ли полотенце. — Мне ваших электромышей Хефес и Линси даже за Порталом не простят!

* * *

— Простите, госпожа, меня задержали обыском на входе. Позвольте ничтожному выразить свое искреннее…

— Без чинов!

— Слушаюсь! Сэрью, сходим вечером в новый ресторан, что на набережной?

Сыщица даже подскочила над креслом:

— Охренел, служивый? Зубы жмут? Лишняя почка?!

— Я бы не простил себе, если бы не попробовал… — старший следователь выложил из потертого портфеля стопку бумаг:

— Госпожа, это протоколы. Это — следы. Это из архива… Если коротко, все — глухо. Разрешите вопрос?

— Да.

— Насколько мне известно, ваш Коро тоже не смог выследить убийцу?

— Да.

— Госпожа. Убийцы такого уровня, чтобы их след не взяли Коро и сама Сэрью Юбикитас, могут быть лишь в одной организации…

— Понятно! Хватит!

— Слушаюсь. Госпожа, тогда вот еще сведения. Найден человек, просивший новые стихи. Он давний поклонник капитана, записывает все стихи, даже не всегда понимая их…

Сэрью не глядя вытянула из ящика стола кошелек с монетами — как раз для таких случаев — толкнула к гостю.

— Благодарю, — оперативник взвесил награду на руке. — На это мы переведем и напечатаем в добротном издании последнюю песню Огре и четверостишие убийцы. Деньги от издания получит вдова капитана.

“Купят все!” — подумала Сэрью. — “Убийство. Тайна. Скандал: главнейшего столичного полицейского в пьяном виде попросту зарезал случайно вошедший бродяга! А со стихотворной дуэлью это уже битва заклятий получается, даже благородно выглядит…”

— Семья учителя не будет знать нужды, пока живы люди фамилии Юбикитас! — сощурилась девушка. — Но придумано хорошо. Если не хватит на издание, добавлю. Не стесняйтесь обратиться. Какие еще вопросы?

— Все, госпожа.

— Идите. Больше так не шутите.

— Госпожа. Это вовсе не шутка. Была.

— Потому-то я и не оторвала вам голову. Но — нет.

Закрыв за несвоевременным воздыхателем дверь, Сэрью раскатала свиток с песней. Некоторое время читала. Свернула. Нет, без настоящего хорошего поэтического перевода тут ничего не понять. Аристократическое воспитание и домашние учителя не сделали из девушки ни поэтессу, ни художницу. Но вот понимать, что искусство — нечто большее, чем удачная рифма — Сэрью научили.

Рыжая сыщица не сомневалась: