На следующий день Горимира схватили его же сослуживцы и представили суду. Без лишних разбирательств, полагаясь на слова дочери старика, его повесили.

Визмор медленно открыл глаза. Его тело на полу, а сознание всё ещё витает по комнате, пытаясь вернуться в тело после очередного «прыжка». Старик поднялся на ноги и ухватился за голову:

— Ах, боль! Она ведь обо всём знала… Знала, что так всё и будет!

Не первый раз Визмор задумался над тем, почему ему доступны эти видения и что они должны ему показать. Что было ясно ему точно — его тело уже не в мире в живых, но и пока ещё не в мире мёртвых. Он стоит на границе миров, робко заглядывая в бездну.

Тут же на столе всё ещё стояла тарелка с недоеденным и остывшим варевом.

— Пожалуй, это сгодится на новую приманку. — произнёс Визмор, укладывая остатки еды в отдельный мешок.

Его голова разболелась, зрение помутилось, а виски загудели. Теперь он чувствовал, что до сих пор находится в некоем сне, а быть может, он никогда и не просыпался?.. Этот вопрос и прочие так и останутся без ответа и это более всего коробит душу Визмора.

Он достал из своего заштопанного мешка античную вазу, купленную на площади, и поставил её на стол.

— Вот здесь, Гектор, хранится мудрость веков. Погляди, как искусны и точны фигуры этих людей… — произнёс Визмор, рассматривая рисунок, и заметил неладное. Перед его глазами развернулось сражение, масштаб которого можно было описать лишь в самых диких сказках. Он почувствовал себя там, среди осаждённых горожан давно сгинувшей цивилизации.

Визмор снова закрыл глаза и очутился в античном амфитеатре. На сцене идёт сражение крепкого парня в тоге с другим крепким парнем, одетым в шкуру льва. Всё это сопровождается бурными аплодисментами и выкриками:

— Дави его!

Визмор встал с кресла и вышел наружу. Он взглянул на небо и понял, что взгляд чужих глаз, подобный его взгляду, отражает суть человека неторопливого и вдумчивого. Этот мыслитель, в чьём теле витает сознание Визмора, вальяжной походкой расхаживает по городу, построенному из камня. Солдаты в лёгких туниках, охранявшие местный зоопарк и дворец культуры, как один отдали ему воинское приветствие и отрывисто кричали:

— Слава императору Цецилию!

Теперь Визмору стало известно имя этого тела. Цецилий прошёл в свой дворец, украшенный цветами и завивающими колонны лозами. Посреди зала, где правил дух разума и постоянства, стоял трон из каменных плит.

На спинке его было выгравировано:

«Каждый, кто сюда сядет, будет помнить о тяжестях и лишениях правителя».

Цецилий направился в библиотеку. До поздней ночи он изучал фолианты, раздумывал над бренностью бытия и тяжелой участью народа. К утру Цецилий вышел из дворца прогуляться. Всё вокруг было чисто, аккуратно, люди жили в каменных богатых жилищах и всюду ратовали при одном виде своего правителя. Был он местным героем и философом-правителем, который каждый свой шаг обдумывал наперёд и прежде всего боялся попрекнуть чей-либо интерес. Так он оставлял людей довольными. Благоразумные горожане и подумать не могли, чтобы воспользоваться добротой своего правителя. Горожане эти были непомерно мудры и поддерживали того, кто всласть их кормит.

Но уже той же ночью произошло нападение. Дозорный заголосил в трубу, и тут же все жители города всполохнулись. У города не было регулярной армии, Цецилий старался улаживать всё с помощью дипломатии. И долгие десятилетия ему это удавалось. До тех пор, пока не пришли те, с кем договориться нельзя.

На город обрушился шквал из горящих стрел. Горячая сталь наконечников врезалась в плоть граждан империи. Сады, площади, жилые кварталы были залиты кровью и телами неудачливых, что были в это время на улице. Цецилий побежал в дворец и встретил своего советника Маркуса. Советник этот был более привязан к миру. Видел он всё более реалистично и менее мечтательно, чем идеалистичный Цецилий.

— Маркус! Славно, что ты здесь! Ты знаешь что-нибудь о нападении? О тех, кто на нас напал?.. — встревоженно спросил Цецилий.

— Конечно знаю, господин. Это Цекул, великий воин, объединивший варварские племена. Боюсь, что ваше поражение неизбежно. Пускай вам и удалось на короткий срок создать Рай, но удержать его в своих руках вы не смогли. Пусть же он перейдет в руки победителю.

— Что?.. Что это значит?

Маркус вынул клинок из-под тоги и резким движением погрузил его лезвие в живот императора. Тёмной полосой окрасилась одежда Цецилия. Алая кровь стекала с белого полотна на каменный зал.

— Ты сгубишь народ под их правлением. Нужно ставить империю выше своих интересов. — с трудом произнёс Цецилий и повалился в лужу собственной крови.

— Ты слишком много размышлял и мало действовал! С моей хитростью и силой Цекула мы отхватим себе все богатства этого мира! — ответил Маркус, вытирая клинок о тогу Цецилия.

Во дворец ворвались варвары. Впереди среди своей охраны, шёл мужчина в меховой шапке с рогами.

— Я всё сделал, как ты и просил, Цекул. — покладисто произнёс Маркус.

— Молодец, человек. Получи свою награду. — ответил Цекул и размашистым ударом меча отрубил голову Маркуса.

Цецилий издал последний вздох и закрыл глаза.

Визмор очнулся. Перед глазами ещё мелькали разноцветными пятнами остатки увиденного. Проморгавшись, он поднялся и ухватился за голову:

«Сколько странных смертей! Сколько предательств! Неужели нет секрета, позволившего хоть кому-то выиграть у этой жизни?! Император делал всё правильно, и даже больше этого, но всё равно, когда пришло время, его империю будто смыло волной. И всё-таки не может философ править там, где царят интриги и предательства. Там, где одни счастливы, другие несчастны, и вторые обязательно придут к первым, чтобы всё разрушить».

Вскоре взгляд его упал на Гектора. Он прислушался к тишине и ответил:

— Да, друг мой, это невероятно. В последние секунды в глазах его больше ничего не имело значения. Цецилий смотрел на мир, на своё будущее, как на тлеющую в огне фотографию. Это меня и пугает, и успокаивает. Вот какие мысли приходят человеку, как только он осознаёт свою смерть. Это ждёт и меня.

Визмор вышел на улицу и вдохнул глоток влажного прохладного воздуха. Дождь заливал лес. В проталинах появились лужи, в которых ковырялись первые жучки. Старик подумал, что этот мир, не дающий никаких надежд, прекрасен. Он зашёл обратно в землянку, достал купленный дневник, и сел с ним за стол. Визмор открыл его и прочёл первые строки: «Это единственное, что заставляет меня жить. Я надеюсь, что санитары не найдут его. Изверги точно сожгут все мои записи. Также, как сжигают наши души».

Старик погрузился