Моряки еле сдержались, чтобы на расхохотаться, а отец, пряча улыбку, нахмурился, понимая: сын обошёл его.

– Ну, раз ты такой умный, завтра будешь производить расчёты, – пообещал капитан, и мальчонка, радостно сверкнув глазами, понял: буря миновала – и помчался в каюту.

Эстель смазала ободранные ладони сынишки мазью, любезно предоставленной корабельным врачом, и Жюлиан посоветовал, как лучше обрабатывать раны. Руки сорванца продолжали болеть несколько дней, и Тэо заметно поутих. Моряки посмеивались: «Давно надо было спустить пострелёнка с каната, чтобы присмирел», – и придумывали всё новые шуточки в его адрес.

Опасаясь, как бы неуёмная энергия сына не натворила бед, капитан окончательно решил занять мальчишку делом и внимательно следил за тем, чтобы у того не оставалось свободного времени. Теперь Тэо вместе с клерком заполнял судовой журнал. Конечно, сам журнал марать неумелыми каракулями мальчику не позволили, но выделили тетрадь, где он писал буквы и слова, попутно тренируясь в чистописании. Сам граф обучал сына математике и основам навигации, а члены команды показывали, как вязать узлы, предлагая запомнить бесчисленное множество частей корабля, снастей и рангоута.

В сопровождении матросов Тэо карабкался на реи и пробовал управлять парусами, а также ему объяснили, как правильно не только подниматься на мачты, но и спускаться с них. Когда же кто-либо из команды замечал, что глазёнки озорника начинают подозрительно блестеть, парнишке тут же вручали в руки швабру. И вот, пыхтя и потея, малец таскал тяжёлое приспособление по палубе, пока не выбивался из сил. Так постепенно жизнь на «Поцелуе Фортуны» наладилась и вернулась в спокойное русло.

Несмотря на проказы маленького Тэо, капитан всё же гордился сыном. Он радовался сообразительности и отчаянной смелости своего наследника, хотя частенько тот заставлял его поволноваться. Но особенно трепетно вздрагивало сердце графа, когда он замечал прогуливающуюся по палубе фигурку жены. Чувствуя её взгляд, мужчина ощущал прилив необыкновенного тепла, и это заставляло его работать с удвоенной силой.

Вечерами, когда Эстель укладывала сына спать, и из каюты доносился её нежный голосок, напевающий колыбельную, на губах капитана появлялась счастливая улыбка. После почти шести лет, проведённых вместе, супруги, конечно, не ощущали того сбивающего с ног ураганного чувства, которое они испытывали при первой встрече, но от этого их любовь не стала слабее. При виде Эстель бывший пират до сих пор ощущал сладостное волнение, и их по-прежнему страстно влекло друг к другу, просто эта любовь стала глубже и основательней.

На берегу графу де Дюрану для поддержания статуса порой приходилось посещать светские приёмы, и слушая хвастливые рассказы бравых ловеласов об их неисчислимых победах, Тэо только снисходительно улыбался и мысленно жалел господ. «Разве можно сравнить мимолётную интрижку с окрыляющим восторгом настоящего чувства? – думал он. – Разве может случайная связь дать то ощущение безумного упоения, которое получаешь от близости с любимым человеком? Когда от простого прикосновения к любимой каждая частичка тела трепещет и поёт, а сердце взрывается сверкающим фейерверком». Капитан определённо знал, какое это необыкновенное счастье, когда с тобой твоя единственная женщина, а ты её единственный мужчина. Но граф прекрасно понимал и другое: невозможно объяснить людям, которые никогда не испытывали подобного, что они теряют в своей жизни. «Видимо, такое счастье доступно не каждому… И его надо заслужить… – предположил бывший пират, совершенно не представляя, за что его самого бог наградил подобным подарком. – А главное – до него надо дорасти… – неожиданно осознал он. – Поскольку только любовь отличает человека от животного».

В свободные минуты супруги, расположившись на палубе, мысленно возвращались в те времена, когда они, охваченные непривычным и жгучим чувством, вот так же следовали на корабле только в противоположном направлении. Тогда они не понимали, что с ними происходит, и даже не подозревали, насколько то, что зародилось в их сердцах, было серьёзным. Теперь, вспоминая недели, проведённые вместе, Тэо и Эстель радовались судьбе, решившей свести их друг с другом, и, обнявшись, они смотрели вдаль, ощущая себя божьими избранниками. Белоснежные паруса уносили влюблённых к знакомым местам и, волнуя душу трогательными картинами прошлого, увлекали радужными мечтами о прекрасном будущем.

Наконец над палубой разнёсся возглас, возвещающий о появлении на горизонте долгожданной Тортуги. Взглянув на повеселевшую команду, капитан тоже улыбнулся: эта земля длительное время оставалась его домом, и теперь, вглядываясь в очертания зелёной Черепахи, сердце Тэо взволнованно дрогнуло. Люди, околачивающиеся на берегу, внимательно следили за приближением корабля и, когда смогли прочитать его название, восторженно замахали руками и шляпами.

– Смотри-ка, капитан, а нас ещё помнят! – засмеялся первый помощник.

– Да, Ланс, похоже, не забыли, – подмигнул в ответ Тэо.

«Поцелуй Фортуны» зашёл в гавань и бросил якорь. Спустившись на берег, и капитан, и команда оказались в дружеских тисках старых приятелей, которые после женитьбы Корбо вернулись на пиратский остров, не пожелав менять опасную жизнь корсара на размеренное существование простого обывателя. Де Дюран заметил знакомый силуэт «Святого Людовика» и взглядом разыскал графа де Тюрена. Услышав о прибытии фрегата с известным названием, Оделон, конечно, заспешил на пристань. Радушно обняв друга, де Тюрен воскликнул:

– Тэо, не ожидал тебя здесь встретить! – признался он. Выпустив приятеля из объятий, граф взглянул на Эстель и поклонился. – Моё почтение, мадам, – поцеловал он руку молодой женщине и заметил, как из-за её спины вынырнула чернявая голова. Пытливые глаза мальчишки уставились на Оделона, и он засмеялся. – А это, насколько я понимаю, наш маленький Воронёнок!

– Я не маленький! – фыркнул младший Тэо. – Мне скоро семь! И я уже моряк! Скажи, пап, – требовательно взглянул он на отца.

– Да, моряк, – согласился капитан. – Этот моряк в нашем плаванье стоил мне полжизни, да и всей команде тоже, – смеясь, уточнил отец.

Одэлон пригласил супругов де Дюран к себе в гости. Устав метаться между Тортугой и Францией, адмирал де Тюрен построил на острове небольшой, но приличный дом, куда и перевёз всю семью.

– Конечно, наша Тортуга не сравнится роскошью и богатством с английским Порт-Роялем, – улыбнулся граф, – но всё же подобие приличного города гавань, однако, приобрела, – не без гордости сообщил де Тюрен, приглашая гостей зайти в дом.

Эстель порадовалась знакомству с супругой графа, Франческой, а младшему Тэо теперь было с кем поиграть. Вечером господа утроили небольшой приём, и в дом Оделона пожаловал ещё и губернатор в сопровождении жены и детей. Устроившись в гостиной за чашкой чая и чего покрепче, господа разговаривали. И губернатор, и дамы старались выпытать у графа де Дюрана как можно больше новостей из Франции, а детвора в свою очередь заворожённо слушала рассказы юного виконта3 о его «подвигах» на корабле. Насмешливо переглядываясь с мужем, Эстель украдкой наблюдала, как сын, строя из себя настоящего морского волка, вставляет в разговор выученные морские словечки и, блистая полученными знаниями, с важностью показывает успевшие зажить покрытые мозолями ладошки.