подстегнувшая его выплеснуть свой гнев… и миллионы людей до сих пор расплачивались за эту вспышку гнева.

По какой-то причине Дженсена обошла стороной волна безумия, которая захлестнула в своё время Стакса и других обитателей Объекта 451, а также аугментированных за его пределами. Воплощение плана Дэрроу было прервано, но он всё ещё приносил страдания.

И, что хуже всего, те, кто стояли за Дэрроу, те, кто хотели использовать биочипы для того, чтобы управлять аугментированными, а не уничтожать их… они всё ещё были на свободе.

— После Инцидента, после всего нанесённого ущерба, Панхея неизбежно должна была разрушиться… Но у нас есть доказательства того, что вы были в центре этого комплекса незадолго до крушения его структурной защиты. — Торн наклонила голову, изучая Дженсена взглядом пустых кибернетических глаз, походивших на кукольные. — Что вы там видели? Как вы оттуда выбрались, когда отключились системы, защищавшие от наводнения?

— Я не…

— …не помните, да, вы уже говорили, — перебила его Торн. — Дэрроу сошёл с ума. Он заслужил то, что с ним произошло. После того, что случилось, никто не будет с этим спорить. Но вот потеря Панхеи… С ней связано множество неразрешённых проблем. Колоссальная вина, которую пока ни на кого не возложили. Понимаете, о чём я говорю?

— Я прибыл туда, чтобы остановить его, — сказал Дженсен и сразу пожалел об этом. — И из-за этого я чуть не умер. Больше мне нечего рассказать.

— Неужели? — приподняла бровь Торн. — То есть, раз Дэрроу где-то там утонул, мы должны просто забыть обо всём? Так, по-вашему?

Он поёрзал на стуле и нахмурился: его рука осталась неподвижно лежать на том же месте.

— Это вы тут рассуждали о том, как справиться с бедой и восстановиться после неё.

— Чтобы это было возможно, мы должны выяснить, кто помог Дэрроу сделать то, что он сделал. Он был миллиардером, но его финансовые ресурсы не были бесконечными.

Дженсен усилием заставил себя сохранить равнодушное выражение лица. Обрывки воспоминаний всплывали в его памяти, когда он меньше всего это ждал, вызванные из забытья словом, звуком или запахом. Когда Торн заговорила о Панхее, то, что он бы предпочёл бы забыть, навалилось на него, обретя ясную форму.

Поначалу Дженсен испытывал жгучий гнев, толком ни на кого не направленный. Его ярость рвалась обрушиться на смутных призраков. Но с каждым прошедшим днём, с каждым часом они становились всё чётче.

Иллюминаты. Это было старинное слово, связанное с противоречивыми значениями, недомолвками и выдумками. Его использовали как всеобъемлющий термин, который обозначал клику стариков, заправлявших миром, самопровозглашённой элитой, которая управляла массами хитростью и силой. Десятилетия публикаций беллетристики и полуправд превратили их в легенду, в страшилку, теорию заговора, выдуманную для легковерных людей.

Но выдумка была реальностью. Дженсен заплатил за эту истину кровью после нападения на «Шариф индастриз» и того, что было дальше. Несмотря на то, что Хью Дэрроу выпал из сложного плана иллюминатов, кукловоды, державшие его за ниточки, отступили в тень, избежав наказания.

— Ему должен был кто-то помогать, — сказала Торн. — Опасные союзники. Те, кого нужно привлечь к ответственности. 

«У них всюду свои люди», — предупредил Дженсена внутренний голос.

— Ну тогда вы знаете, чем вам заняться, — сказал он вслух.

Адам Дженсен выжил после всего, что произошло с ним со времён нападения на «Шариф индастриз», потому что он доверял своему внутреннему голосу, инстинкту, который говорил, кому верить — кому нет. И этот инстинкт говорил ему сейчас, что Дженне Торн верить было нельзя.

— Расскажите мне всё, что вам известно, — отчеканила каждое слово холодным тоном Торн. — Иначе у меня будут основания полагать, что вы что-то скрываете, мистер Дженсен. И я буду вынуждена вновь задуматься о невозложенной вине.

Он почувствовал какую-то странную перемену в воздухе, вызвавшую щекотку на загривке. Торн пыталась манипулировать им; кибернетические глаза были не единственной аугментацией, с помощью которой она пыталась проникнуть в его мысли. Дженсен готов был поспорить, что у агента также был установлен социальный корректор — коварное устройство, позволявшее пользователю считывать физиологические реакции собеседника и использовать их для воздействия на него, вплоть до выпуска феромонов для переубеждения. Его подобным не возьмёшь.

 — Думайте, что хотите, — сказал он, чувствуя, что его терпение подошло к концу. — Но если вы не собираетесь прямо сейчас помочь мне заполнить пробелы в воспоминаниях или забрать меня отсюда, на кой чёрт мне вам что-либо рассказывать? — Дженсен откинулся на спинку стула. — Я думаю, мы закончили.

Казалось, Торн вот-вот выпалит резкий ответ, но он сдержалась.

— На сегодня, — сказала она и нажала на дисплей планшета. Жужжание под столом замолкло, и рука Дженсена дёрнулась, освободившись. Он поморщился, разминая искусственные мускулы.

— Мы закончили на сегодня, — повторила она и ушла.

* * *

Он убеждал себя, что делал это только для того, чтобы держать мозг в тонусе и воскресить старые профессиональные навыки, но в действительности после пары дней прогулок по Объекту 451 Дженсен начал набрасывать план побега. Воплотить его было непросто. Здесь было очень много зон, в которые у подучётных не было доступа, да и оценки количества охранников и охранных систем он мог составить лишь приблизительные.

И вдобавок ещё этот браслет. Дженсен рассматривал его на ходу, прощупывая его поверхность. Он был уверен в том, что это устройство передавало его координаты в каждый момент времени, поэтому до тех пор пока он не придумает, как заглушить сигнал или снять браслет, бежать было бессмысленно.

Здесь никто напрямую не называл подучётных заключёнными — за персонал это делали многочисленные запертые двери и изолированность учреждения. Доктор МакФедден упоминал, что отдалённость клиники от цивилизации была необходима «для обеспечения безопасности», но чьей именно безопасности, он не уточнял. Легко было догадаться, что после Инцидента за этим забором неаугментированные боялись аугментированных.

Дженсен нахмурился этой мысли и направился в здание. Он увидел мельком собственное отражение в окне: чёрные точки в защитной оболочке кибернетических глазных протезов, узкое угловатое лицо, затравленный взгляд. Борода у него отросла слишком длинной и неопрятной, поскольку электрическая бритва, которую ему предоставили, не годилась для ухода за ней. В конце концов он запустил и бороду, и отросшие сбившиеся волосы. Наверное, те немногие, кто знали Адама Дженсена, покинувшего Детройт в 2027 году, всё равно узнали бы человека, который отражался в мутном стекле. Сам он не