Saudade (саудади) – чувство, определяемое как тоска, меланхолия, ностальгия. Так говорят о счастье, которое прошло или даже не случилось. Впервые это слово встречается в поэтическом сборнике XIII века, Песеннике Ажуда. В XV веке саудади набрало популярность. Португальские корабли увозили родных и близких в Азию и Африку, и именно так описывали чувство потери оставшиеся дома. В XVI веке португальцы колонизировали современную Бразилию. Слово подхватили, чтобы помнить о родине. Сейчас оно считается характерным как для бразильцев, так и для португальцев.

Бразилия, страна карнавалов, футбола и орехов, имеет специальный термин для отсутствия счастья. Это слово красиво до неприличия, и говорящие, произнося его, даже испытывают извращенную радость. Саудади объясняет очень важное чувство, поэтому я считаю себя обязанной включить его в книгу. Философ Кьеркегор писал, что в «меланхолии и грусти есть благословение». Ученые любят с ним соглашаться. Исследователи Университета Нового Южного Уэльса пишут, что грусть увеличивает внимание к деталям, помогает быть упорным и щедрым. Все мы испытывали нечто похожее на удовольствие, смешанное с горечью, разглядывая фотографии и предаваясь воспоминаниям. Типичный случай – когда нам не все равно. Мы любим человека несмотря на то, что он давным-давно исчез из нашей жизни. Мы не в состоянии убежать от тоски и меланхолии, это то же самое, что бежать от жизни. И вот почему саудади – важный термин.

Изначально речь шла о тоске по покинувшим родные края во времена восхода Португальской империи. Но бразильское понятие подразумевает чувства людей, прибывших в новые земли, а не тех, кто остался дома. Часто эти люди не имели возможности вернуться. Во всей Южной Америке на португальском говорят только в Бразилии, так что причины для тоски были.

Саудади – ностальгия по тому, чего не вернуть. Португальский писатель XVII века Мануэл де Мело сказал: «Саудади – удовольствие, доставляющее страдание, болезнь, приносящая наслаждение». Многие художники были вдохновлены этим чувством. На их картинах можно увидеть отца, смотрящего на море в неведенье, вернется ли сын; женщину в черных одеждах, скорбящую по мужу, чей корабль разбился; детей, растущих без отца, которого выдворили из страны. Очень весело, сами понимаете.

Даниэль из города Форталеза на северо-востоке страны рассказывает мне, что это «тоска по чему-то любимому, но безвозвратно потерянному: еде, погоде, месту или человеку». Сегодня Португалия и Бразилия соперничают за право быть родиной саудади, но если говорить о размахе и страсти, Бразилия побеждает. Исторически население Бразилии составляли португальские переселенцы и рабы из Африки, в основном банту и жители западной части континента. История Бразилии полна ужасов. Даже когда в XIX веке с рабством было покончено, африканцы покидали дома и любимых, чтобы заработать.

Спустя сотни лет лишений саудади въелась в умы бразильцев. У этой тоски есть свой официальный день, 30 января. Люди слушают грустные песни и читают стихи.

Даниэль говорит, что это то же самое, что любить и скучать, но в другом масштабе. «Саудади – это когда ты цепляешься за память о человеке или чем-либо, что делало тебя очень счастливым. Сейчас ты грустишь, но помнишь то самое чувство». Саудади может описывать тоску по чему-то не случившемуся. Например, вы думаете о конфетах, чей вкус вам не знаком, или о человеке, не разделившем ваши чувства. Представьте жизнь с вашей первой любовью. Представьте, что вы не расстались. Немного смахивает на «мужа Шредингера», не правда ли? Отношения, имевшие потенциал, его не имеют. И та всепоглощающая страсть. Она же не могла длиться вечность? Или могла? Если вы встретите этого человека сейчас, вы ничего не почувствуете. Наверное, он сильно изменился, да и вы тоже. Наверное, к лучшему, что вы расстались. Вот и вдовы на картинах саудади могут узнать, что муж выжил, стал другим человеком, встретил кого-то еще. Моряк возвращается домой, а его любимая уже вышла замуж, родители умерли, город изменился. Он потерял связь с тем, по чему скучал еще несколько дней назад. Саудади двойственна и сложна. Саудади признает, что потери неизбежны, и смиряется с ними.

Психологи считают, что у подобного образа мыслей есть свои плюсы. Признавать, что грусть неотъемлемая часть жизни, что грустить нормально, – очень здоровый подход. Он позволяет принять страдания и справиться с ними. Он не обесценивает наши эмоции, мы можем быть в трауре и испытывать наивысшую степень саудади, а потом продолжать жить. Мы справляемся с трудностями. Именно поэтому саудади вдохновляет художников и музыкантов. Вспомните босанову. Вспомните известных композиторов Жуана Жилберту, Винисиуса ди Морайса и Тома Жобима, написавшего знаменитую «Chega de Saudade». Эта песня занимает особое место в сердце Даниэль: «Муж включал ее мне в период ухаживаний». Сейчас она на седьмом месяце беременности. Мы слушаем песню на YouTube. «Это приятная меланхолия, – говорит Даниэль, – противовес веселому духу бразильских карнавалов».

Саудади часто описывают как «присутствие отсутствия», немного напоминающее желание. «Вы в толпе из тысячи человек, но ни один вам не подходит». Саудади не жалость, это «осознание важности других людей, моментов, которые вы принимали как должное». Саудади помогает испытывать благодарность и острее чувствовать момент.

Подобный подход к счастью существует уже несколько тысяч лет. Представитель философии стоицизма Сенека советовал представлять, что мы все потеряли, чтобы научиться ценить то, что имеем. Мы умудрились забыть об этом. Мы стараемся запрятать негатив подальше – за делами и еще одной чашечкой кофе. В Португалии и Бразилии к этому другое отношение. «Саудади придает эмоциям глубину, как радости, так и печали. Мы должны быть благодарны за то, что у нас есть. Мы всегда готовы пуститься в пляс, мы всегда готовы любить, мы всегда готовы встретить нового человека».