Кстати, интересно получается. Костин видел как-то статистику поездок, и получалось, что подавляющее число космонавтов из тех, что летают на корветах, фрегатах или таких, как у него, рейдерах, в отпусках тянутся к морю. Причем в глушь, где немного народу, как здесь, например – до ближайшего жилья километров пять, не меньше. Интересный выверт сознания, видать, не только человек осваивает космос, но и космос приспосабливает к себе человека.

Ушедшие в сторону от реальности мысли старлея были прерваны мелодично запевшим коммуникатором. Марш имперской пехоты, он же марш Дарта Вейдера, исполненный на балалайке. Значит, вызов от непосредственного начальства, чтоб ему ни дна, ни покрышки. Он же еще три дня в отпуске!

– Слушаю.

– Привет, Всеволод Иванович! Не слышу энтузиазма в голосе!

– Не дождетесь, – фыркнул в ответ Костин. С капитан-лейтенантом Савостиковым, командиром их группы, можно было запросто. Во-первых, всего на два года старше, а во-вторых, характер у человека легкий. Конечно, если возникнет необходимость, службу он может требовать, да еще как, но и просто так, устава ради, напрягать людей официозом не станет.

– Это хорошо, вижу, ты в тонусе. Значит, так. Собирайся – и бегом на космодром. Борт за тобой я пришлю. Все.

И отключился, не объяснив толком, что же произошло. А произошло, это факт, иначе ради простого старлея никто спецрейс гонять не станет. Хотя оно, может, и к лучшему. Во всяком случае, можно решить вопрос с Катериной прямо сейчас, не теряя времени и сославшись на дела службы.

Через два часа (мог бы и раньше, но женщины всегда долго собираются) такси высадило его у проходной космодрома, после чего унеслось прочь вместе со взявшей с него обещание сообщить, как только вернется, Катериной. Естественно, выполнять это обещание он не собирался, но приличия требовалось соблюсти – что называется, дешевле обойдется. Вскинул на плечо сумку с нехитрыми пожитками и потопал к проходной, где торчала из-за стекла голова церберши-охранницы.

Сегодня ему не повезло – дежурила Полина Никитична, курица редкостная. Древняя, как мамонт, можно сказать, раритет, без которого этот космодром, да что там, эту планету и представить невозможно. Из той породы боевых старушек, которым нравится власть во всех ее проявлениях. Будь здесь нормальный космопорт, как, например, в столице планеты, все было бы проще. Взяли бы генетический код, проверили вещи сканером – и лети. Будь военный космодром – обошлись бы даже без этого, хватило бы и обычной идентификационной карты. Но здесь – не столица, и космодром не военный, а гражданский. Бабка с огурцом в кобуре. И мурыжить его она будет полчаса, не меньше.

К удивлению Всеволода, Полина Никитична даже не пыталась лезть своими грабками к его сумке. Только глянула на идекарту, зло сверкнула маленькими белесыми глазками и махнула рукой. Проходи, мол. Подивившись на такое проявление лояльности, редкое, как дождь в космосе, старлей пожал плечами, снова подхватил сумку и вышел наружу, на прокаленные местным солнцем плиты космодрома. Видать, бабке кто-то здорово накрутил хвост, чтоб не путалась под ногами, а это уже о многом говорит.

Ожидающий его транспорт Костин увидел сразу. И немудрено, кстати, поскольку новенький шлюп класса «поверхность-орбита» оказался единственным кораблем. Стоял себе, переливаясь зеркальными боками, окрашенными лучами звезды в ярко-оранжевый цвет. Спектр здешнего светила чуть-чуть отличался от солнечного, не настолько, чтобы это доставляло людям неудобства, но световые эффекты порой делало крайне необычные. Впрочем, к этому быстро привыкаешь.

Переминающийся с ноги на ногу пилот со скучающим видом пинал носком ботинка мелкие камушки, всей своей позой демонстрируя, как его здесь все достало. Пацан, только после училища, небось, такое поведение характерно именно для них. При появлении Костина он чуточку подобрался, хотя от строевой его стойка по-прежнему оставалась весьма далека.

– Долго же вы…

– Ничего, потерпишь, – буркнул старлей и, забросив сумку в открытый люк, полез следом. – Давай, на старт, внимание, марш…

Потомок водителей кобылы проворчал под нос что-то нелицеприятное, но качать права не стал и протопал прямиком в рубку. Видать, понимал, что Костин, если что, и без него улетит. Скверный характер пилотов-одиночек был всем известен, равно как и их квалификация. Для таких, как Костин, шлюп – так, семечки, одной рукой уведет.

Старт, надо сказать, прошел очень мягко. Шлюп и впрямь был новый, муха не сиживала, и все гравикомпенсаторы были синхронизированы четко, с заводской калибровкой, которая почему-то пропадает сразу после первого вмешательства косоруких механиков. Поляризаторы гравитации вытолкнули кораблик на орбиту в считаные минуты, а еще через полчаса на экранах внешнего обзора замаячили контуры орбитальной крепости и, по совместительству, базы, на которой располагалась их эскадра. Уродливая, но вместе с тем величественная, похожая на бьющегося в падучей спрута конструкция стремительно вырастала в размерах и вот уже заполнила собой весь обзор.

Пилот вел шлюп лихо, и в последний момент Костин забеспокоился. Он вообще часто начинал нервничать, если не сам находился за штурвалом, а тут еще появилось ощущение, что парнишка не рассчитает, и… И ничто не портит мишень так, как попадание. На такой скорости они запросто проломят внешнюю обшивку и в блин размажутся по внутренней.

К счастью, опасения оказались напрасными. Пилот, виртуозно отработав двигателями, погасил скорость. Шлюп ловко состыковался с причальной иглой, короткий толчок в уши – выравнивание давления – и добро пожаловать на базу Северная Пять, что на орбите планеты Кирпич, названной так из-за идиотского чувства юмора первооткрывателей.

– Хоть бы переоделся, что ли, – буркнул Савостиков, не отрываясь от перелистывания толстой пачки каких-то документов.

– Не успел. И потом, я еще три дня в отпуске. – Здорово, Петр Петрович.

– И тебе не хворать, – рукопожатие капитан-лейтенанта было железным. – Боюсь, Всеволод Иванович, отпуск твой придется прервать чуть раньше.

– Что-то случилось? – моментально сделал стойку Костин.

– Случилось, но деталей не скажу – сам не знаю. Через два, – Савостиков бросил взгляд на часы, поморщился, – уже через час сорок семь тебя вызывает командующий. Так что переоденься.

– Настолько серьезно?

– Не знаю, честно. Медведь хмурый, но вроде не рычит пока. Ладно, действуй, мне вон, с бумагами еще разбираться.

Поймав тоскливый взгляд Савостикова, Костин на миг ощутил легкое злорадство. Ушел с корабля на кабинетную работу – получи и геморрой в лице флотской бюрократии. Впрочем, тоскливый взгляд отца-командира не помешал задать еще один вопрос:

– Кстати, а как ты мне транспорт организовал? Гонять корабли тебе вроде бы не по чину.

– Это не я, это адъютант Медведя крутился. Все, давай, переодевайся и не вздумай опоздать.

За две минуты до назначенного времени Костин в отглаженном парадном мундире стоял в приемной командующего эскадрой контр-адмирала Баженова, прозванного Медведем из-за бесформенной фигуры, дикой физической силы и тяжелого характера. Когда-то, по слухам, Медведь начинал в штурмовой группе линкора, участвовал в нескольких десантных операциях, но после ранения вынужден был изменить место службы. Правда, в административном кресле он тоже не засиделся, выбив себе перевод в действующий флот, где довольно быстро продвинулся до командующего эскадрой. На этой должности он находился уже более десяти лет и, хотя стратегическими талантами не блистал, со свалившимся на его плечи хозяйством вполне справлялся. Под его командованием эскадра обеспечивала прикрытие сектора, успешно гоняла пиратов, а один раз даже намылила шею коллегам из Альянса, сдуру решившим устроить небольшую провокацию у чужих границ. Словом, его было за что уважать.