— Ах, Ларион, Ларион! — вздохнула Наталья Андреевна. — Чего вы только не придумаете…

Ужин кончился, и общество проследовало в гостиную, где разбилось на несколько групп. Молодежь завладела роялем, и близнецы стали уговаривать Лизу спеть. Та отнекивалась, но больше для приличия. Второй кружок образовался возле Елены Ивановны: кроме ее супруга, он включал хозяйку дома, Павла Ивановича с женой и Кирилла Степановича. Наталья Андреевна села чуть поодаль, словно была сама по себе, и Ломов подумал, что этой неглупой волевой женщине просто не хочется признавать главенство рыжеволосой красавицы. По старой привычке Ломов примостился в уголке возле дверей, откуда ему было прекрасно видно всю комнату; тетушка сначала обосновалась возле него, но, когда Машенька села за инструмент, а Лиза начала петь, не утерпела и переместилась поближе к роялю. Хозяин дома отлучился, чтобы отдать распоряжения, а когда вернулся, выбрал не слишком удобное кресло недалеко от Ломова, который сразу же насторожился. «Так я и знал… приглашение, разговоры о дорогой крестной, отменная еда — все это было лишь предлогом. На самом деле Базиль не тетушку мою пригласил, а меня, и с дальним прицелом… Что-то этому прохвосту от меня нужно; только вот что? — Сергей Васильевич метнул взгляд на Арсения, который в компании сверстников стал немного оживленнее, чем обычно, и с видимым удовольствием слушал пение Лизы. — Похоже, сынок доставляет больше хлопот, чем кажется. Но я-то тут каким боком?»

— Знаешь, в последнее время я все чаще вспоминаю детство, — начал Базиль, поглядывая на непроницаемое лицо Ломова. — Кажется, только тогда человек и бывает счастлив…

— Ничего ты не вспоминаешь, — отрубил Сергей Васильевич, поворачиваясь к нему. — Говори, зачем звал.

Базиль открыл рот, потом закрыл его, глупо улыбнулся и в замешательстве правой рукой почесал левое ухо.

— Да, Сережа, ты ведь всегда был… — Он не докончил фразу и усмехнулся. — Признаться, я завидовал твоей способности переть напролом и ни с кем не считаться. Ничего, что я на «ты»? — спохватился он. — Все-таки столько лет знаем друг друга…

Лиза закончила петь, и слушатели горячо зааплодировали. Кто-то из близнецов — то ли Володя, то ли Коля, Ломов не разобрался — стал уговаривать ее спеть еще один романс, но Лиза кокетливо объявила, что ей нужен перерыв, потому что она не хочет разочаровывать собравшихся посредственным пением. Ларион попросил позволения сесть за рояль рядом с Машенькой, и они стали негромко импровизировать в четыре руки. В другой части гостиной Елена Ивановна обсуждала с Кириллом Степановичем какой-то животрепещущий вопрос, забрасывая его словами. Ломов внимательно посмотрел на них и решил, что холеный красавец когда-то был неравнодушен к рыжей говорунье, но она дала ему от ворот поворот, о чем он, возможно, до сих пор в самой глубине души жалеет. Есть такие оттенки взглядов, думал Сергей Васильевич, по которым можно многое прочесть; так, по Елене Ивановне заметно, что она относится к Кириллу Степановичу по-дружески, но чуть-чуть свысока, он пытается вести себя непринужденно, но не сводит с нее глаз и слишком искательно улыбается, а Порфирий Филиппович не то чтобы бродит вокруг, зеленый от ревности, но уж точно держится начеку и не упускает ни одного слова из разговора. Ломов был вовсе не прочь продолжить свои наблюдения, но его отвлек хозяин дома.

— Я не знаю, что делать с Арсением, — признался Базиль. — Он меня беспокоит.

— Карты или женщины? — осведомился Ломов, наперед зная, каков будет ответ.

— Ни то ни другое. — Базиль поморщился. — Давай я расскажу тебе, почему он сейчас не в полку. Формально ему дали отпуск по состоянию здоровья, но на самом деле он здесь, потому что дал пощечину другому поручику.

— За что?

— За то, что тому не нравятся стихи Пушкина.

Ломову оставалось только вытаращить глаза, что он и сделал.

— Дело едва не кончилось дуэлью, пришлось вмешаться полковому командиру, чтобы все уладить, но ведь это не единственный случай.

— А что, были и другие? — желчно осведомился Сергей Васильевич.

— Да, но до дуэли дело не доходило.

— И тоже из-за стихов Пушкина?

— Не только. С кем-то из товарищей он разошелся во взглядах на музыку, например.

— Зачем ты в таком случае отправил его в армию? Прости меня, но Пушкин, любовь к музыке и прочее — это не совсем то, что нужно офицеру. Точнее, совсем не то.

Базиль нахмурился, и Ломов понял, что затронул тему, на которую его собеседник не был готов говорить.

— Ты, может быть, не знаешь, но его дед с материнской стороны был генералом, — пробормотал Базиль. — И потом…

Он замолчал. Тем временем Лиза вернулась к роялю, а Ларион перестал играть и отошел к окну. Лиза запела. У нее был нежный, чистый голос, чрезвычайно приятный для слуха; и сама она казалась приятной, нежной и чистой. Неожиданно Ломов поймал себя на мысли, что, в общем и целом, он вовсе не жалеет о том, что находится здесь.

— У нас с Варей был сын, — проговорил наконец Базиль тусклым голосом. — Мы думали, что Арсений пойдет по стопам деда, а Митенька станет чиновником, как я. Но в начале года он умер. Лучшие врачи… они не смогли ему помочь.

Он обмяк в кресле и прикрыл глаза рукой. Машенька взяла финальный аккорд, который утонул в громе аплодисментов. Ларион, сверкая стеклами очков, кричал: «Браво!» и хлопал громче всех.

— А как твоя жена относится к Арсению? — Ломов решил поставить вопрос ребром.

Базиль опустил руку, которой прикрывал глаза. Сергей Васильевич не мог проникнуть в мысли своего собеседника, но был совершенно уверен, что тот попытается солгать — или как минимум увильнуть от ответа.

— Не думаю, что это имеет какое-то значение, — промолвил Истрин с явным неудовольствием. — Тем более что Варя всегда обращалась с ним хорошо.

— То есть она заменила ему родную мать, — как бы между прочим ввернул Ломов. Базиль метнул на собеседника хмурый взгляд, но Сергей Васильевич, казалось, говорил без всякой задней мысли.

— Боюсь, что замены не получилось, — в порыве откровенности признался хозяин дома, — и вряд ли по вине Вари. Когда мы поженились, она сказала Арсению, что он должен называть ее мамой, на что он отрезал: «Нет! Моя мама на небе». Думаю, ему няньки внушили эту мысль — так-то он был покладистым ребенком. Словом, началось все с пустяков, а дальше покатилось как снежный ком. Он отказывался ей подчиняться, она жаловалась мне на него, и так далее. С годами его отношения с Варей не улучшились, при том, что к брату и сестре он всегда был очень привязан. Когда Митенька умер… — Базиль замялся, — ты ведь никому не расскажешь?

— Ты же меня знаешь, — усмехнулся Ломов. — Я не болтлив.

— Варя была в ужасном горе. — Базиль помрачнел. — Только так я и могу это объяснить. Я услышал, как она говорила с Арсением. Она не знала, что я случайно оказался за дверью…