чего им хочется. А то и некоторым примитивным женщинам. — Она неодобрительно посмотрела в сторону Грейс, которая тут же невинно захлопала глазками. — Не то чтобы мне было тяжело продемонстрировать им, как они ошибаются, но в таких условиях режим секретности может очень серьезно пострадать.

— Я приношу вам свои глубочайшие извинения за беспокойство с этими уличными грабителями, Светлана Кирилловна, — серьезно сказал русский куратор. — В любом случае встречаться два раза в одном и том же месте мы не станем. Если вдруг понадобится новая встреча, у нас будет новый конспиративный адрес.

— Хорошо, если так, — оценила Рысь и тут же ехидно ввернула: — Надеюсь, на новый адрес не придется добираться через подворотни.

— Светка, — негромко проронил Песец, — кончай вредничать. Неплохо же размялась?

— Вполне годно, — согласилась Рысь. — Но я ведь не о себе беспокоюсь, а об интересах державы.

— Здесь есть кому побеспокоиться об интересах державы, не сомневайся, — заверил ее Родим Пестрецов.

— Правда⁈ — ядовито осведомилась Света. — А вот это что такое? — сказала она, швыряя на стол журнал, купленный в киоске. — Либо наши устроители конкурса красоты — идиоты, либо одно из двух.

На обложке журнала красовалась улыбающаяся во весь рот Алена Амельская, отечественная королева красоты текущего года, недавно спасенная из лап черных пиратов в системе Кабестана. Броская надпись на интерлингве поперек обложки гласила: «БЕЗБАШЕННЫЕ РУССКИЕ БОЛВАНЫ СНОВА ПРОВОДЯТ КОНКУРС КРАСОТЫ НА КОСМИЧЕСКОМ ЛАЙНЕРЕ!»

— Вот по этому поводу я вас всех и пригласил, — задумчиво проговорил Павличенко. — Вытащив некоторых из других миров. Кстати, как дела на личном фронте у вас, Родим Афанасьевич?

— Спасибо, у нас с Грейс всё прекрасно, — хладнокровно сказал Песец.

После завершения операции Светка вернулась на Талгол, к своему команданте Гламу Саггети — уже полноправному супругу. А Песец с новой подругой Грейс Кюнхакль временно остался на Беовульфе. На самом деле они уже давно собирались перебраться в Российскую империю, но внезапный вызов от Сергея Васильевича Павличенко застал их в немецкой столице, все еще в элитных апартаментах Грейс. В итоге добраться до штаб-квартиры Бундесзихерхайт они сумели на глидере такси.

Приглашенные молча смотрели на Павличенко. В этом помещении не имелось людей, которые не были приучены к тому, что если опытный куратор сказал «а», то он наверняка скажет и «б» — и сделает это в нужный момент, надо только немного подождать. Поэтому ни у кого не возникло дурацких вопросов вроде «почему?» или «каким образом?».

Точнее, не так: вопросы наверняка возникли, но никто не счел нужным их озвучивать. Куратор вполне понимает, что его заявление вызовет вопросы; значит, не тратя ресурсы на недоуменные восклицания, следует спокойно дождаться, когда старший разъяснит, что конкретно имел в виду. В подвешенном состоянии он свой тезис о том, что собрал их именно по этому поводу, наверняка не оставит: разведка — это такая организация, в которой нет места домыслам и догадкам между своими, разведчик должен иметь максимально полную информацию, чтобы правильно выполнить задачу.

И Сергей Васильевич не стал томить своих молодых коллег.

— Меня до сих пор тревожат слова мистера Ивенса, которые он сказал черному бандиту Марселласу Уоллесу, — негромко проговорил он. — «У нас был уговор, что мы натянем поводья охране и сопровождению, а вы задержите лайнер на несколько часов». А учитывая, что в этом году безопасность конкурса курировали наши службы, такие слова означают… — Он сделал многозначительную паузу, обведя взглядом всех присутствующих.

— Такие слова означают, что во Втором Управлении крот, — сказал Родим, когда пауза затянулась. Он привык, что если учитель молчит, значит, пора вступать в дискуссию. — Достаточно влиятельный, чтобы натянуть поводья нашим службам.

— В яблочко, — сказал Сергей Васильевич. — Для того, чтобы продолжить поиск того, кто стоит за похищениями девушек, нам придется изобличить крота, иначе он будет вставлять нам палки в колеса вплоть до полного саботажа нашей деятельности. А для того, чтобы изобличить крота, нам придется рискнуть текущим конкурсом красоты.

Пестрецов по-прежнему пристально смотрел на него.

— Мне придется рискнуть, вы совершенно правы, — согласился Павличенко. — Не нам, не Второму управлению. Потому что не зная точно, кто предатель, я такую серьезную игру доверить нашему ведомству не могу. Но результат стоит рискованной партии. Даже если это спящий агент и в ближайшие лет десять он никак больше себя не проявит, имеет смысл рискнуть, чтобы выкорчевать его. Нельзя оставлять такую занозу в теле Империи на годы. Иначе дело с этой враждебной закладкой придется иметь нашим детям и внукам. — Он сделал паузу. — Вашим детям и внукам, Родим Афанасьевич.

— У меня нет детей, но вашу мысль я понял, — задумчиво отреагировал Пестрецов. — Что вы предлагаете?

— Ловлю на живца. — Сергей Васильевич смотрел на него так же открыто и пристально. — Чтобы заставить мерзавца раскрыться, нам придется серьезно рискнуть. — Он поднял руку, запуская стеллариум, и пространство вокруг него заполнили виртуальные снимки. — Я не давал хода этой информации, собираясь вычислить предателя аналитическим путем, но времени на это нам не оставили. После Кабестана резко возросла враждебная активность вокруг девушек, принимавших участие в том злополучном конкурсе красоты. Нам удалось сорвать несколько операций неведомых спецслужб в этой связи…

— Что вы имеете в виду? — встревожилась фрау Кюнхакль, от волнения перейдя на интерлингву. — Девушек снова попытались выкрасть?

— Да, — признал Павличенко. — В Российской империи нам удалось жестко пресечь все враждебные попытки, а вот некоторых зарубежных красавиц все-таки похитили. В том числе и вашу, Грейс.

Фрау Кюнхакль недовольно вздернула нос:

— Я без пяти минут подданная российского императора! Теперь моя королева красоты — Алена Амельская!

— Извините, извините.

— А те, кто участвовал в похищениях? — азартно спросила Света. — Я имею в виду, у нас? Их уже допросили?

— Не уцелел никто, — покачал головой Сергей Васильевич. — Такое ощущение, что вражеские агенты оказались полностью лишены инстинкта самосохранения. В случае раскрытия они с голыми руками прут напролом, не обращая внимания, сколько стволов им противостоит. — Он помолчал. — А в случае риска задержания убивают себя, проглатывая собственный язык — и наши не успевают их спасти.

Горностаи переглянулись. Это была варварская методика древних самураев: в случае реальной опасности попасть в руки врага и оказаться опозоренными они удушали себя, проглатывая язык.