Одна баталия с ничего не подозревающим противником, другая с численным перевесом примерно два к одному. Хвалиться нечем. Для этого не нужен был генерал с такими талантами, как Дардас. Любой опытный полководец справился бы не хуже. По-видимому, Матокин этого не учитывал и не понял, что подобная ситуация отравит Дардасу все удовольствие от вновь обретенной жизни.

Конечно, теперь, после низвержения У’дельфа, дела могут принять более интересный оборот. Остальные города-государства Перешейка, расположенные на юге, утратят ощущение безопасности и поймут недостаточность обычных средств обороны, рассчитанных на дежурные междоусобицы. Дардасу было интересно, что же придумают его будущие противники в надежде преградить ему путь.

Нет, военное дело за эти два с половиной века не сильно изменилось, и в конечном счете не было разницы, ведет ли он в бой своих сограждан или народ Фелька. И не важно, что он воюет на Перешейке, а не в Северных Землях – хотя по сравнению с ними местные территории были всего лишь ничтожной полоской суши. Проживи он тогда подольше – вероятно, отправился бы завоевывать и эти страны, как только на Северном континенте наступило бы успокоение. А Перешеек оставил бы во владение своему наследнику – которым, правда, обзавестись так и не удосужился. Не успел. К сожалению, он умер, и армия его рассеялась. А на Северных землях воцарилось всеобщее варварство, как ему рассказали.

Дардас умер естественной смертью. Сердечный приступ заставил его сперва слечь в постель, а спустя несколько дней отправил в небытие. Он вспомнил, как это было; у воспоминаний о собственной смерти был очень странный вкус.

– Генерал, ваш обед готов!

Снова этот адъютант. Вполне владея собой, он стоял у откинутого полога Дардасова шатра. Такой изящный, с тонкими чертами лица. Вероятно, как и большинство младших офицеров – второй сын какого-нибудь знатного фелькского семейства. Папенька купил отпрыску эту должность, чтобы тот сам заботился о своей карьере, пока старшего сына готовят к положению главы семьи в следующем поколении.

Дардас кивнул ему и вошел в шатер – но взглянув на обеденный столик, резко остановился.

– Что это? – спросил он негодующим тоном. Растерявшийся адъютант заморгал:

– Ваш обед, сударь… Жареная курица и кролик с диким луком и морковью. Повара приготовили… специально для вас.

Генерал глянул на него в упор и сказал сдержанно:

– Я полагаю, что довольствие для войск значительно менее изысканно?

– Н-ну… конечно, – промямлил адъютант. – То есть кто-то мог промыслить себе… но казенный паек не особенно….

– Унесите, – велел Дардас, прервав его. – Затем отправляйтесь в лагерь и в первой же ротной артели наберите для меня порцию обеда – что бы они там ни ели. И проследите, чтобы порция была не больше, чем обычная солдатская.

– Слушаюсь, генерал!

«Вас не привлекает приличная еда?»

Знакомый, слегка хнычущий голос лорда Вайзеля вмешался в мысли генерала. Вот с чем у Дардаса никак не получалось справиться: привыкнуть к присутствию другого разума в голове.

«Вы ничего не понимаете».

«Я понимаю, что вы наносите ущерб моему телу!»

А тело, надо признать, вполне приличное. Дардас высоко ценил новый сосуд, вместивший его сознание. Несмотря на возраст – за четвертый десяток зим, – он был и крепок, и здоров… и даже весьма привлекателен – хотя это, конечно, не самое важное. Если бы только к нему не прилагалась личность первого владельца.

«Не забывайте, меня призвали, потому что я больше знаю об управлении войсками, чем вы!»

«Но разве вы не обязаны в качестве моего советника обучать меня? А как я могу чему-то научиться, если вы не объясняете, что к чему?»

По-видимому, лорд Вайзель согласился на «подселение» в обмен на статус второго человека в государстве после самого Матокина. Вероятно, вселение Дардаса в тело Вайзеля изображалось как предоставление ему советника, способного заполнить в знаниях вельможи пробелы по военной части.

Дардасу было неясно, действительно ли Матокин недооценил силу его личности или сознательно рассчитывал, что генерал будет доминировать над хозяином тела – но так или иначе, результат был налицо: теперь он управлял и телом, и войском, а лорд Вайзель превратился в плаксивую приживалку, сидящую в потемках сознания.

Дардас не питал уважения к Вайзелю – что неудивительно для профессионального военного и правителя по отношению к изнеженному царедворцу. Однако он считал себя обязанным выказывать ему хотя бы условное почтение. Ведь он был во всех отношениях гостем лорда. Помимо прочего, лорд Вайзель был для него основным источником информации о новой стране и новом времени, и в интересах Дардаса было удовлетворить его желание получить разъяснения, хоть это и было безмерно скучно.

«Хорошо. Вы сказали, что я наношу ущерб вашему телу. Задумайтесь над этим».

«Зачем?»

«Та пища, которую вы считаете вредной для вашего тела, составляет основу питания ваших войск».

«Не понимаю!»

«Ладно, скажу по-другому. Знать, в каком состоянии находятся ваши войска, чрезвычайно важно при разработке стратегических планов. Вы должны иметь представление, на какие усилия способны ваши солдаты и каково их моральное состояние. И одним из наиболее надежных способов узнать это является потребление того же рациона, который получают войска. Если вы находите пищу несъедобной – надо полагать, они думают точно так же. Это простое, но эффективное испытание».

Минутная пауза.

«Я об этом не думал. – Голос Вайзеля стал вдруг серьезным и усталым. – Кажется, я очень многого не знаю о военном деле…»

Уловив его настроение, Дардас решил проявить великодушие.

«Не горюйте, лорд. Матокин со всеми его магическими секретами знает о военном деле даже меньше вашего».

«Тогда объясните мне еще кое-что. Если сможете, покороче. Я не пойму, зачем вы напали на У’дельф».

Дардас сразу насторожился.

«Как это понимать? – продолжил Вайзель – Я знаю, что невежествен в военной практике, но почему вы сознательно допустили подобную резню? Город сровнять с землей, пленных не брать, сжечь и разрушить все, что нельзя унести с собой. Было ли это действительно необходимо?»

У Дардаса имелся готовый ответ. Он даже обрадовался случаю прорепетировать свою речь, прежде чем объясняться с Матокином.

«Это лишь проявление дальновидности. Нам поручено объединить все города-государства под властью Фелька. Меня не привлекает перспектива драться и нести потери при каждой победе. Да, наше нападение на У’дельф выглядит как бессмысленное зверство – но оно послужит примером всем остальным городам-государствам, намеревающимся оказать сопротивление. Теперь они будут более склонны сдаваться мирным путем, ассимилироваться, а не сражаться. Кроме того, У’дельф дал нам удобный случай продемонстрировать нашу способность проходить через порталы, открываемые магами. Это неоценимое военное преимущество… и я хочу, чтобы сведения о нем разошлись по всему Перешейку – почему и приказал оставить жизнь некоторому количеству горожан. Чтобы они послужили нашими, так сказать, глашатаями. Я хочу, чтобы все оставшиеся города боялись нас – а что может быть более устрашающим, нежели армия, которая мгновенно возникает из ниоткуда, неся с собою смерть и разрушение?»