— Здравствуй, девица, — поздоровался я с ней не оборачиваясь. — Хорошо, что пришла. Будь добра, помоги мне. Принеси инструменты, которыми вы чертили эти узоры, и присоединяйся. Я покажу, что и где тебе нужно будет начертить.

— Ага… — пробормотала она. — Щас… бегу уже.

— Не нужно бежать, — спокойно проговорил я. — Ни к чему впустую тратить силы и сбивать дыхание. Для правильной работы с узорами нужно обрести гармонию и спокойствие. А то, что вы здесь раньше начертили… Наверное, и в самом деле бегали с кистями и размахивали ими из стороны в сторону, как помелом.

— Что? Ну, знаете ли… Мы, между прочим, с его сиятельством очень старались! Душу вкладывали!

Цокая каблучками по каменному полу и пыхтя, как гноллий шаман, она потопала прочь.

Я оторвался от начертания чистового узора и, пройдя к другому краю рисунка, принялся делать набросок для девицы. Создав себе каменный коготь на правой руке, я выцарапывал нужные линии и витки. Получалось отлично.

Вскоре за дверьми послышался взбудораженный топот.

— Я ведь говорил, что не нужно суетиться, — произнёс я не оборачиваясь. — Суета и излишняя эмоциональность портит конечный результат.

— Ты заговорил! Ура! — радостно выпалил граф Иван.

Именно он прибежал первым. Служанка размеренно цокала следом.

Похоже, Прасковья не послушалась меня и побежала докладывать своему господину. Молодец, девка. Правильный поступок.

Разогнув спину, я выпрямился и обернулся.

Иван лучился неподдельной радостью и сиял как отшлифованный череп на полуденном солнце.

Однако буквально через секунду он, мотнув головой, посерьёзнел и начал озираться по сторонам.

— Прасковья сказала, что ты можешь улучшить свою станцию подзарядки, что нужно сде… — Он замолчал на полуслове, заметив одно из улучшений узора, произведённых мной. — Восхитительно! — выпалил граф, бросившись к узору.

Встав на колени, он принялся внимательно разглядывать линии и завихрения. Затем осторожно провёл по ним пальцем и прошептал:

— Поразительная работа… такая точность… Филигранность! — Он вскинулся и, уставившись мне в глаза, выпалил: — А сама задумка⁈ Я бы никогда до такого не додумался бы!

Мне стало приятно от его слов. Всё-таки граф не совсем профан, раз может разобрать истинное искусство.

— Полагаю, просто у тебя не было достойного наставника, — произнёс я, наблюдая за тем, как скрупулёзно Иван изучает очередное моё улучшение. — Да и опыта мало.

— Конечно не было, — пробормотал он себе под нос, полностью погрузившись в исследование. — Откуда ж им взяться? Наставнику и опыту? В запрещённой-то магии. Чудо, что я вообще смог хоть какие-то знания собрать да ингредиенты.

Что он сейчас сказал? Учение заклинателей смерти под запретом? То есть, граф Иван не зелёный дундук, а гений-самоучка, который смог призвать мою душу?

Я оглядел рисунок на полу совсем другим взглядом.

Он сам до всего этого дошёл.

Он сам смог засунуть человеческую душу в какую-то нелепую птицу. А ещё создал для меня функционирующее тело из частей разных тел и призвал меня — Хозяина Смерти.

Вот кто на самом деле впечатляет и достоин восхищения.

— Господин, я оставлю ваши инструменты здесь и, с вашего позволения, отправлюсь помогать с завтраком, — привлекла к себе внимание служанка.

— А? — удивлённо уставился на неё Иван. — Не хочешь поучиться с нами?

— Хочу. Но, боюсь, я буду мешать вашей идиллии. А ещё — голодная госпожа, при всём уважении, это самое страшное бедствие, которое может настигнуть ваш дом. Мой долг — ваш дом защищать во что бы то ни стало.

Иван замер, видимо, представив свою голодную жену. Судорожно сглотнул и произнёс:

— Согласен, иди.

Он отвернулся, потеряв всякий интерес к служанке.

— Господин, не задерживайтесь сильно и скорее поднимайтесь к завтраку. Вам не стоит пропускать приёмы пищи. Госпожа опять будет ругаться.

— Ага-ага, — закивал он, упав на четвереньки и начав разглядывать очередной мой узор.

Прасковья тяжело вздохнула и оставила нас вдвоём.

— Твоя жена, как я погляжу, часто ругается, — проговорил я, подходя к графу.

— Ну а что поделать, тяжело ей, — отозвался он и посмотрел на меня. — Великолепная работа. Я тоже так хочу! Хочу начать практиковаться немедля!

— Ну, тогда хватит бесцельно ползать. Бери кисть и иди сюда!

В течение следующих минут я показывал графу, где именно ему нужно будет чертить узор и как правильно это делать.

— Помни, твоя задача — всего лишь обвести мою заготовку, — твёрдо произнёс я. — Не спеша, не дёргаясь. Равномерно. Равномерно веди кисть и равномерно пропускай через неё свою силу. Из какого материала сделана твоя кисть?

— Рукоять из рога чёрного двурога, — гордо произнёс граф, — а щетина из шерсти с его хвоста.

— Хороший материал, — кивнул я, а затем усмехнулся и произнёс: — Тебе подходит.

— Подходит? — удивился граф.

— Двурог — монстр, половина которого похожа на корову, а другая — на чёрную гигантскую кошку, пантеру. Тварь с людским лицом и двумя мощными рогами. Излюбленным его лакомством являются терпеливые мужья, оттого он такой толстый. Его противоположность — чичвача, предпочитает питаться терпеливыми жёнами, и потому она очень тощая.

Иван посмотрел на меня удивлённо и покачал головой:

— Ты говоришь странные вещи, брат мой. Никогда не слышал о вкусовых предпочтениях монстров. И, я тебя очень прошу, воздержись от подобных высказываний рядом с моей женой. Ей не стоит лишний раз нервничать.

— Вот о чём я и говорил, — хмыкнул я. — Ладно, давай чертить узор. Инструмент у тебя в самом деле очень и очень достойный, а твой талант я уже оценил. Ты справишься, Иван.

И мы взялись за дело.

Несмотря на то, что граф просто обводил мой узор, а я чертил точно такой же с нуля, мне приходилось сильно сдерживать свою скорость, чтобы подстроиться под темп Ивана. Я то и дело поглядывал в его сторону. Я видел, что граф напряжён и вспотел. Ему было сложно.

И всё же он улыбался, наслаждаясь тем, что делает.

Через час мы закончили, и Иван, тяжело вздохнув, завалился на пол и растянулся.

— Хорошо постарался, дорогой, — прозвучал в зале голос женщины, которая уже несколько минут стояла в дверях, наблюдая за нашей работой.

— Спасибо, — расслабленно произнёс Иван, а затем вдруг резко вскочил на ноги и бросился к женщине. — Маш, зачем спустилась? Тут же прохладно.