что про Гору… всё равно никто туда соваться не решится после того обвала.

– Это когда Гортанг с учениками ушёл в верховья?

– Сгинули-то они все из-за одного ученика непутёвого!

– Да, что-то этот его недоучка чудное, говорят, сотворил. Вот от того с тех пор в верховьях и непорядок. Забыл я, как его звали…

– А звали его, то ли Ориент, то ли Потивеган…

– Да двое их было! Вернее, даже трое… и третьей была баба.

– Да что толку, двое, трое!? С Горой нам никогда не совладать.

– Всегда она нам покоя не давала, – кивали бородачи.

– А теперь, чем дальше, тем хуже будет, – предположил седой, лохматый старик со скрипучим голосом.

– С Горы-то к нам тоска вечерами и спускается, – подытожил рыжебородый, и оттопырил указательный палец, не выпуская кружки.

Той слушал с интересом, и пытался угадать по лицу Ингмара, какие сплетни имеют под собой основание, а какие не более чем местный фольклор. Рыбаки всё не унимались:

– И никуда нам с нашего Острова не деться…

– Иные говорят, корабль можно построить на вроде тех, что с Маяка видели. Такой, чтоб до Материка доплыть.

– Да как же ты узнаешь, куда плыть? Моря-то вокруг много.

– А надо плыть туда, откуда чужедальние корабли видать.

– Ну, куда плыть – решили. Шторма, рифы и чтоб припасов хватило – это ладно. Но ведь рыбаки знают – если отплыть слишком от рыбацкого берега, течение закрутит, завертит и понесёт на скалы!

– Может разве до нас когда-не-то доплывет большой корабль с Большой земли. Ведь доплыли когда-то сюда наши предки?!

– Так, то была «научная экспедиция». Дело им было какое-то до этой нашей треклятой Горы.

– Плыть издалека, чтобы опять разбить корабль о наши скалы и никогда не вернуться на Большую землю?! Может и будет такое когда-то. Бывают такие люди, которым надо то, что никому другому не надо.

– Одному одно надо, другому другое, а что из этого всего получится…

– А я уж и не знаю, чего хочу…

– Если не знаешь, чего хочешь, значит, хочешь перемен.

Ингмар и Той переглядывались, иногда улыбались и запивали услышанное пивом. Трактирщик в очередной раз наполнил их кружки. Шипящая пена неистово лезла на волю.

– Ну и в шторм мы с тобой попали, – Той кивал в сторону рыбаков, – смотри, как их шатает! Как в их кружках пиво волнуется!

Ингмар о чём-то задумался, глядя на свою сумку. За то трактирщик расслышал Тоя:

– Так ежели «море пива», тут и волнение может подняться и шторм!

Оживление всё нарастало. Трактир «гудел». Отдельные разговоры смешались в «кипучее варево». Все говорили со всеми. Кто-то, видать самый уставший, ворчал:

– Эх, всё врёте и врёте…

– Да я, кроме правды ничего в голове не держу!

Тут же вступал третий:

– Эко у тебя там тесно! А я иной раз и привру. Да может, наловчился уже так, что и правду тебе сбрешу!?

Реплики летели со всех сторон как сухие поленья в гудящий костёр:

– А можно врать и говоря правду, если излагать без понимания!

– Как бы нам тут слишком-то не забрехаться…

– Да не спиться с тоски вусмерть.

– Спиться с вашими аппетитами не удастся, погреба скоро опустеют, – утешил рыбаков трактирщик, и невесело добавил вполголоса, – а вот, если топиться начнёте, то, пожалуй, воды в море на всех хватит.

Здоровенный рыбак, сидевший поблизости от стойки, вдруг бросил свою огромную шляпу в потолок, обнаруживая шевелюру похожую на осьминога. Шляпа выглядела много старше своего хозяина. Привычная к его буйному нраву она кротко повисла на канделябре. Здоровяк взялся для убедительности за кружку и возвестил:

– Нечего нам тут отчаиваться! Как говорил сказочный король гоблинов, Фузг: «Вы слабые, тупые и уродливые, но победа будет за вами!».

– Ох уж этот наш вечный праздник конца света!

– Конец, так конец. Жены у меня нет, детей… так просто не скажешь. А вчера сапоги в реке утопил, и табак мой отсырел. Мне теперь терять нечего!

– Если тебе нечего терять, значит, ты сам потерялся!

– Да так и есть! То на чужое место сяду, то дело пустое затею, то слово нужное забуду…

– Все мы тут потерялись… И ведь, как мал наш Остров, если с бескрайним Морем сравнивать. А как понять всё это? Гора, Гортанг с его непутёвыми учениками, Арфа, дела эти давние…. О чём речь, все знают. Да только слухи одни и прижились среди нас. Тогда, те, кто понимал что происходит, себя не берегли. Если б мёртвых спросить…, а живым видать правды вовсе не досталось.

– А-а, всё что угодно можно объяснить тем, что девка понравилась! Была там, говорят, некая Вилегва…

– Ориент, опять же по слухам жив. И слухи эти, не какие попало. Вот у кого бы про Гору спросить!

– Тебе или мне искать Ориента без толку. Ну, найдёшь, и что!? Тут нужно знать, о чём спрашиваешь. Учёного человека надобно.

– Да, чтобы получить дельный совет, надо уметь задать верный вопрос.

– А-а, что говорить зря, если никто ничего толком не знает? Помню я несколько таких загадочных историй. Все они в итоге заканчивались одинаково: «ко всеобщему удивлению это оказалось тем, чем казалось!»

Болтовня на какое-то время притихла. И вот местные, видимо решили, что уже будет прилично побеспокоить людей грамотных, может чего и понимающих в тех стародавних делах. Здоровяк с «осьминогом» на голове первым приподнялся со своего места:

– Идём Олаф, с умным человеком побеседуем… да что ты там всё жрёшь?!

– Ну почему жру? Кушаю! Я ж ничего такого страшного не ем, – возмутился Олаф.

– Тише, тише. Не спугни рыбу.

Вскоре все, включая Олафа, расселись вокруг Ингмара и Тоя. Ингмар вздохнул и сделал большой глоток пива. Той приготовился внимательно слушать, как Искатель будет мудро отвечать, на глупые вопросы. Про себя Той радовался: «самому завтра меньше спрашивать».

– Скажи нам учёный человек, в чём-таки смысл жизни? – «забросил первым» рыжебородый.

– В счастье, – с готовностью сообщил Ингмар.

– Эко просто у вас выходит! Вы вот человек науки, стало быть, на всё смотрите научно. И что же тогда для вас Бог?

– Примерно то же, что и для вас – созидательное начало, базовая идея этого мира. Можно считать, что Бог – это мир как целое. Не всё ли равно: Бог-отец или Природа-мать. Учёные ищут знания, а не веры. Но, в итоге, знаем мы ровно то же, во что вы верите…

После непродолжительной дискуссии Ингмар и рыбаки сошлись на том, что дух Бога – любовь, а тело Бога – время. Опрокинув ещё по кружке, вопрос закрыли. И тут же затеяли