вообще произошла, происходит… С ней, с Сандрой, обычно вообще ничего не происходит — ни плохого, ни, к сожалению, хорошего. Она, конечно, лукавила: и на работе, и в спорте у неё было достаточно побед, но для неё это было обыденностью, а хотелось чего-то особенного…

В воскресенье «Тольятти» позвонил уже из автобуса, которым компания уезжала в Милан. Сказал странное: «Сандра, ты очень славная девушка. Немножко… особенная… Я надеюсь, что мы ещё встретимся. Учи русский…».

Следующая рабочая неделя прошла, как в тумане. Снова ничего не происходило, снова всё было как всегда, но как будто сам воздух изменился.

К пятнице Сандра, наконец, поняла… Дело было не в «Тольятти». Дело было в единственном его слове — «особенная», и в том, что она как будто эту «особенность» в себе почувствовала… После работы она не ответила на обычный пятничный звонок Карлы. Зашла в кофеенку. Походила по вечерним улицам. Села в такси, захлопнула дверь, назвала адрес. Больше она ничего не помнила…

Между тем, рассвело… Сандра давно сидела, прислонившись спиной к дереву, но только сейчас начала понимать, что это не газон, не парк — это лес. И хотя Сандра выросла в городе, на загородных пикниках ей бывать случалось. И это был лес определённо не итальянский, не средиземноморский — чужой и… страшный.

Но еще до того, как она это поняла, мысли её метались в поисках дальнейших действий. Мысль первая казалась естественной: тот, кто её сюда забросил (КТО⁉), тот её отсюда и заберёт, поэтому нужно просто подождать… Но вторая мысль обдала холодным ужасом: а ЗАЧЕМ он её сюда забросил? Никакого доброго намерения за этим не обнаруживалось, и это означало, что надо уходить, и как можно скорее…

Сандра встала, осмотрела свою одежду — ровно ту, в чём вчера ушла с работы: деловой, уже летний светло-серый костюмчик с бейджиком на булавке (бейджик снять, пригодится) и, о счастье!, кроссовки, а не офисные туфли на каблуке, серебристая сумочка на цепочке. В сумочке — как на грех, буквально пару дней назад Сандра её перетряхнула, выбросив много мелких и, казалось, лишних вещей — из полезного: телефон с банковской картой в кармане обложки, ключи от дома, только начатая пачка бумажных платков, две мятные конфеты «от горла». И бейджик с булавкой. Телефон… Он ещё хранил заряд, процентов 70%, но ни к чему не подключался. То есть она точно была «не дома». Зато в телефоне есть фонарик, и заряд надо беречь… Из бесполезного — практически пустой футлярчик губной помады… Но надо идти… Куда?

Сандра оглянулась — там, где вставало солнце, было светло и почти прозрачно, а там, куда оно сквозь деревья светило, было темно… и безнадёжно. И она пошла на свет.

Хотелось есть, хотелось кофе, но больше всего хотелось… домой. Она было заплакала от жалости к себе, взвыв тонким голоском, но вдруг поняла, что плакать — не для кого, и больше к этому не возвращалась.

На небольшой полянке среди чужих и незнакомых деревьев Сандра вдруг увидела знакомое: тийо! Липа! Она, как козочка, подошла к липе и, вспомнив детство, стала обрывать и жевать молодые листочки, которые при этом превращалась в слизистую массу, но не были ни вкусными, ни противными. Не сказать, что она утолила голод, но стало как-то чуть веселей. Сандра нарвала плотную пачечку листьев и завернула в бумажный платочек — пригодятся. И снова пошла на свет…

Глава 4

Самурай поневоле

Андрей

То ли воздух здесь такой, особенный, то ли вчера долго засиделся, но из спальника вылез только в восемь утра. Виды по сторонам не поменялись, гостей не было, моя «прибория» стоит себе, как оставил с ночи. Прямо на разделочной доске нацарапал квадрат, разбил диагоналями. Потом ещё раз, мельче. Имеем градусную мерку в двадцать два с половиной градуса, дальше — на глаз. Для моих целей достаточно. Приложил к одному колену удочки — которое отбитой горизонталью стоит, и прикинул угол до второго колена, которое на Полярную смотрит. Получается градусов от сорока пяти до пятидесяти, примерно. Я живу (если точнее — жил) на широте пятьдесят три градуса, это точно помню. Один градус — это сто десять километров.

То есть как минимум километров на триста к югу меня передвинуло. Это широта Ростова, Волгограда, что там дальше… не помню… Алтай, Хабаровск, южная граница Канады. В Европе — центр Франции, Бавария. Что-то не вяжется, нет там таких мест. Чтобы и хвойный лес, и предгорья, и река на юго-запад. Река этого направления — только бассейна Каспия или Чёрного моря. Не припоминаю такой. В Европе как раз на Альпы натыкаемся, — тоже мимо. Канада? Вот не помню ту географию, никогда не интересовался. Эх, где мой интернет. Попривыкали, в голове уже совсем не держится информация. Но из того, что помню — не подходит ни одно место на сорок пятой — пятидесятой параллели под наблюдаемые условия.

Значит, что? Значит — завтрак. И «обострить восприятие», чтобы думалось лучше. Граммами так ста. И не надо бухтеть, что это НЗ и лекарство. Лекарство как раз и в тему. Вот так, под разговор с умным человеком, с собой то есть, и позавтракал.

Проверил лодку, немного подкачал, установил стационарно на место эхолот и только собрался было отталкиваться, как вспомнил, что вчера завал в начале острова-то так и не прошерстил. На предмет обнаружения артефактов цивилизации. Затянул лодку обратно на берег и пошёл. И, знаете, никогда раньше не получал такого удовольствият нахождения мусора, как сейчас. Мусором, а сейчас поистине бесценным предметом, оказался почти замытый грунтом маленький пластиковый цилиндрик с совершенно нечитаемой уже надписью. Только понял, что буквы когда-то были латинские. Значит, я тут не один. И то ли на «моей» реке, то ли на притоке есть люди. Как минимум — штук один. И она — женщина. И — мой современник. Потому что вряд ли мужик выкинет в воду губную помаду. Хотя кто их, в этих Европах, знает….

Продолжаю путь. А левый берег начал немного понижаться, правый так стеной и стоит. Глубина реки достаточно стабильная, два-три метра, порогов и камней на русле нет. Но всё равно — иду неспеша. За предыдущий переход прошёл километров до тридцати, за это время не было не то что какого-то необычного, а даже просто приметного места. И не было ни одного притока с правого берега. С левого периодически видны впадающие даже не речушки, а так, большие