– Ну ладно, ладно! Я пошутил. Что ты зыришься, как Ельцин на Горбачева?

Он вывел машину на хайвэй и погнал на юго-восток. Слева и справа мелькали бензоколонки Sunoco, Texaco и Exxon, плоскокрышие магазины и рестораны с яркими рекламными вывесками-щитами, а потом все это разом кончилось, и шоссе пошло через лес. Такого густого леса и такой пышной зелени Николай не видел в России. На каждом метре земля словно выпирала из себя деревья и кусты в удвоенном, нет – в утроенном количестве. И вообще, всего в этой Америке было через меру – на перекрестках не одна бензозаправочная станция, а три, на каждой улице не один ресторан, а десять, а в каждом магазине любых товаров не один вид, а сто. Эту страну словно распирало от силы, скорости, перепроизводства и сексуальной жажды. Николай вдруг схватился одной рукой за живот, а другой зажал себе рот. Он захрипел, а его тело задергалось в рвотных движениях.

– Ты чего? – изумился Натан. – Ты первый раз, что ли?

– Гамбургер твой… – промычал Николай сквозь пальцы. – Останови, бля!..

Натан прижался к обочине, Николай выскочил из машины и, сгибаясь от рвотных порывов, побежал в лес.

– Ну, слабак! – сказал Натан, когда фигура Николая скрылась за деревьями.

Нервно поглядывая в зеркальце заднего обзора, он закурил. Мимо проносились легковые машины и тяжелые грузовики – от их скорости воздушная волна ударяла по его грузовичку и качала его. Потом за деревьями проклацали колеса поезда. А Николая все не было. Пять минут… восемь… Натан уже смотрел только в зеркало заднего обзора, потому что патрульная полицейская машина могла появиться на шоссе в любой момент.

– С-с-сука! Присылают же фраеров! – не выдержал он наконец, швырнул сигарету и пошел искать этого мудака.

– Эй, Николай! Ты где? – крикнул он, входя в густой лесной кустарник. – Эй, Нико…

Жесткий, как топорище, удар ребра ладони по его бычьей шее оборвал этот зов. Натан еще тихо оседал на подгибающиеся колени, когда второй такой же удар по сонной артерии отключил его полностью. Николай нагнулся над ним, вытащил из-за пояса «магнум», а из карманов пакет со своими документами и увесистый кошелек. Рукоятка «магнума» хорошо улеглась в его ладони, удобно. А дуло словно потянулось к голове лежавшего в отключке Натана. Но в последний момент он усилием воли отвел эту руку.

– Ладно, живи! Сегодня я добрый! – сказал он и швырнул «магнум» подальше в кусты. Потом пересчитал деньги в кошельке – около семисот долларов. – Имей в виду, – сказал он почти бездыханному Натану, – ты мне еще тринадцать сотен должен! – И, сунув кошелек себе в карман, пошел из леса к гудящему от машин шоссе. Там он сел за руль грузовичка, дал газ, доехал до первого пересечения с какой-то другой дорогой, свернул и помчался, сам не зная куда.

Он понимал, что должен скорей избавиться от этой машины, бросить ее, пересесть на поезд или в автобус, но скорость и прекрасное шоссе с летящими по нему американскими машинами пьянили ему голову.

На следующий день в нью-йоркском офисе «Nice, Clean & Perfect Agency Inc.»[5], что на углу Пятой авеню и Сорок четвертой улицы, появился неожиданный визитер. Он вручил секретарше маловыразительную визитку, что-то насчет «Импорт-экспорт интернэшнл», и с сильным не то германским, не то славянским акцентом попросил передать ее боссу. Секретарша с сомнением посмотрела на посетителя. «Nice, Clean & Perfect» отличается от аналогичных агентств повышенной респектабельностью и ради этого держит в «Нью-Йорк таймс» большое – аж на три инча – объявление:

BEST HOUSEKEEPERS

& NANNIES FROM EUROPE

Наши домработницы и няни из Финляндии, Швеции и Германии работают в лучших домах Беверли-Хиллз, Род-Айленда, Коннектикута и Силвер-Спринга, штат Аризона. Трудолюбивые, с европейским образованием и манерами. Отличные рекомендации, проверенные биографии.

По этой ссылке на Беверли-Хиллз и Силвер-Спринг любому ясно, что клиентура агентства – даже не средний класс, а адвокаты, хирурги, кинозвезды и преуспевающие бизнесмены. Ни один из них не явится в агентство с улицы. А когда они звонят в «Nice, Clean & Perfect» из своих аризон, с ними разговаривают долго и обстоятельно, выясняют все требования к будущей работнице и – если клиент того стоит – незамедлительно присылают ему рекламную брошюру агентства. В брошюре, помимо сведений о преимуществах европейских нянь и работниц – они будут говорить с вашими детьми по-французски, по-немецки, по-шведски или как вы еще хотите или готовить вам французские и шведские обеды, – помимо всей этой рекламы, сообщается, что агентство принадлежит Биллу Лонгвэллу, бывшему детективу Интерпола, имеющему давние связи с полицией всех европейских стран. А потому гарантирует полную и тщательную проверку биографии вашей будущей работницы.

Именно это ставило бизнес Лонгвэлла выше всех конкурентов – миллионеры из Калифорнии и Коннектикута были готовы платить top price, самую высокую цену, лишь бы знать, что их слуги действительно проверены полицией, а няни у их детей имеют подлинные дипломы европейских университетов. Так что агентство Билла Лонгвэлла не знало случайных визитеров, а потому секретарша с сомнением посмотрела на этого залетного посетителя. Синий костюм от Gianni Versace, галстук от Gucci, лакированные итальянские туфли, а на руке два перстня из платины. Бр-р-р. Так одеваются только вчера разбогатевшие плебеи и актеры, играющие чикагских гангстеров 30-х годов. И духи «Agasy» – днем?!

Но и отбрить такого нувориша самостоятельно секретарша не решилась.

– Я не уверена, что мистер Лонгвэлл здесь, – сказала она и прошла в кабинет Лонгвэлла.

К ее изумлению, едва бросив взгляд на эту визитку, толстяк Лонгвэлл вскочил с кресла, метнулся к двери и сам пригласил посетителя в свой кабинет. При этом секретарша, которая знала Лонгвэлла не только с девяти утра до пяти вечера, но и – раз в неделю – с пяти вечера до полуночи, сразу ощутила панику и в глазах, и в жестах своего шефа.

И интуиция не подвела ее – гость не провел у Билла и пяти минут, как она услышала по селектору:

– Джоан, отмени мою поездку на Западное побережье.

– Что? – не поверила она своим ушам.

– Я сказал: отмени мой завтрашний полет в Лос-Анджелес и всю поездку! – нетерпеливо сказал голос Билла и тут же отключился.

В налаженной работе агентства это было неслыханно. С момента открытия своего бизнеса в 1986 году Лонгвэлл регулярно, не реже чем раз в месяц, сам лично обзванивал своих клиентов и выяснял, довольны ли они новой домработницей, а затем и навещал их, что требовало от секретарши титанических усилий по составлению расписания этих поездок, поскольку далеко не все клиенты соглашались на эти визиты. Но Лонгвэлл был настойчив и никогда не отменил ни одной из этих поездок. Он поднимал свои двести семьдесят фунтов мяса, жира и костей, упаковывал их в самолет и летел в Лос-Анджелес, в Аризону и даже в Орегон. «Репутация моей фирмы мне дороже, чем те комиссионные, которые я получаю от этих женщин», – объяснял он эти поездки и своей секретарше, и хозяевам очередного роскошного особняка в Беверли-Хиллз, которым он устраивал настоящий допрос: «Не разленилась ли ваша домработница? Не дерзит ли? Не опаздывает ли после уик-эндов? Не завела ли себе хахаля? Ходит ли в церковь? Много ли смотрит телевизор?»