–Сама видишь, – лениво ответил Ким. Сара была его самой лучшей собеседницей в психиатрической больнице. Находилась она в соседней палате от Кима, а значит, преград для общения практически не было. Стены были тонкими, и громкости обычного голоса хватало, чтобы слышать друг друга.

–Ты бы бросил это дело, – грустно ответила Сара.

–Извини, но не могу, – так же грустно ответил Ким. – Это уже привычка, и с этим ничего не поделаешь.

–Ну, как знаешь. Я не могу управлять твоим сознанием, чтобы ты перестал каждый день приходить сюда. Я… – Сара в протяжении почти половины минуты смотрела в одну точку полностью лишенным осмысленности взглядом, не произнося ни слова. Ким небрежно проследил за направлением ее глаз, но как всегда не нашел чего-либо необычного на стене, куда смотрела Сара. С ней это случалось постоянно, так что Ким за девять лет знакомства уже почти привык к ее постоянным «уходам из этого мира».

–Я бы хотела тебе сказать, что твои выходки сказываются не только на твоем пребывании здесь, – заявила она серьезным тоном, отойдя от ступора. – но и на пребывании всех больных. Ты же знаешь правила: один врач раздражен – всем пациентам плохо.

–Да, да, знаю этот ваш КПП, «Кодекс Правильного Психопата», – отмахнулся Сталлен. – Но я не могу ничего поделать. В последнее время я просто не могу оставаться здесь, – вздохнул Сталлен. – Мне надоело находиться в этих душных ограничениях белых стен! Надо отсюда выбираться!

Сара только скромно покачала головой.

А тем временем уже подходило время обеда.

Глава 2

Уже было время обеда, когда в квартире Руперта и Карен воцарилось молчание. Тишина повисла в воздухе. Легкое, но в то же время вполне ощутимое напряжение ощущалось в отношениях между отцом и дочерью. Все время с утра до этого они только и делали, что спорили насчет того, стоило ли Карен выходить рано утром из дома, и что бы смог сделать отец, если бы был на ее месте. В конце концов, пришли к тому, что Карен не представляла, что это может быть опасно, а Стоун-старший сделал бы то же самое.

Мясо заманчиво шипело на сковороде. Масло кипело, яростно обрызгивая всякого подошедшего к сковородке, а кусочки мяса радостно подпрыгивали от высокой температуры. Паста уже была приготовлена, и Руперта притягивал опьяняющий аромат, доносящийся из кухни. Он уже давно простил Карен хотя бы за то, что она так хорошо готовит его любимое блюдо.

–Как же люблю свою дочурку, – уже спокойным голосом сказал он, обняв Карен сзади и поцеловав в затылок. Карен улыбнулась.

–Не злишься на меня? – по-детски спросила Карен, насупив нос.

–Я никогда не умел злиться на тебя, – блаженно, под влиянием пленяющего запаха пасты, будто извиняясь за свою грубость, проговорил он и сел за стол. Карен накрыла скатерть, открыла бутылку красного вина отцу, и они вместе молча съели все, что она приготовила.

После сытного обеда Руперт сразу ушел заниматься воистину важными делами: послеобеденным сном. У Карен же сна не было ни в одном глазу. «Что же сейчас происходит с тем мужчиной? Надеюсь, все хорошо», – думала она, пока читала роман, который посоветовала ей подруга. Но предложения никак не хотели оставаться в ее мозгу, буквы путались перед глазами, поэтому Карен захлопнула книгу и просто откинулась на спинку кресла.

***

Ким проводил глазами уходящую подругу и сам встал со скамейки. Время обеда значило, что сейчас будут раздавать еду в столовой, а это пропустить нельзя было никак. А то как же еще получать энергию, хоть и мизерную, для жизни в этом проклятом месте?

Направляясь к помещению столовой, он прогонял в голове уже новый план побега.

На обед не было ничего нового. Есть можно было только пудинг, потому что все остальное состояло либо из крахмала, как картошка, либо из непонятной субстанции, которая должна была зваться жареной фасолью. Это уже начинало раздражать. Как хорошо, что время летит с безумной скоростью в этом Богом забытом уголке мира.

После обеда всех пациентов ждал тихий час. Но Ким не спал. Он все тщательно пробегал по всем ступеням предстоящего плана.

***

Карен стало скучно. Руперт после того, как проснулся, немного посмотрел телевизор, немного почитал книгу, немного поработал на компьютере. Ничего нового или особенного, что может произойти в оставшийся вечер воскресенья. Только часов в шесть он уехал на встречу с коллегами и сообщил, что пробудет там до вторника.

Карен вышла на улицу. Если честно, ей уже все это порядком осточертело: однообразные будние дни, выходные, постоянная работа по дому, школа, уроки и т.д. Все наскучило, надоело. Руперт даже начинал говорить одни и те же фразы, когда приходил с работы. Чаще всего он повторял «как же я тебя люблю», «ты у меня лучше всех», «надо бы купить тебе новые вещи в школу», «какие у тебя оценки» и его коронное – «что у нас будет на ужин».

Когда умерла мать Карен, все обязанности по дому перешли к ней. Отец просто не мог справиться со всем этим: организм мужчины не способен выдержать таких нагрузок, думала Карен. По крайней мере, он так говорил, когда они спорили насчет того, кто следующий моет посуду. Девочка начала учиться готовить с пяти лет и к началу первого класса знала уже рецепты более полусотни блюд наизусть. Отец гордился ей.

Карен победно выбросила последний мешок мусора в бак неподалеку от ее дома и вздохнула с облегчением. Уже было около шести, и все свободное время было только в ее распоряжении. Почему бы и не прогуляться?

Карен прошла двор и вышла к парку. Никого не было вокруг, только иногда деревья скрипели, покачиваясь под дуновением ветра. Так странно было видеть мир без людей, как будто никого не осталось, кроме Карен. Она на мгновение представила, что так и есть. Девочке не очень-то понравилось. Глубокий вздох вырвался у нее из груди.

Вечерняя пробка на дороге напомнила ей об утреннем событии, и Карен невольно улыбнулась, отвлекшись от грустных мыслей. «Интересно, как он там, этот мужчина по имени… Ким, кажется», – подумала она.

Пройдя интуитивно до конца улицы, как и в прошлый раз, Карен наткнулась на ту же психиатрическую лечебницу №7. Девушка сама не поняла, как здесь оказалась, и даже немного удивилась.

Через решетку забора было видно небольшое серое здание, расположенное посередине пустыря. Со все углов больницы располагались небольшие пристройки, а в центре напротив