Мужчина кошке нравился.

И его сон – тоже.

Дело было за женщиной.

Уже несколько ночей кошка наблюдала за ней, надеясь, что ей тоже приснится море. Но женщина спала без сновидений.

Кошка решилась.

Она представила себе море и яхту и, поколебавшись, все-таки выбрала закат.

И – шагнула к женщине в сон.

Это было невероятно и удивительно. Никогда прежде море ей не снилось. Она не любила сны – все равно ничего, кроме скучного офиса и грызущихся между собой коллег, увидеть не удавалось. Но сейчас! Она чувствовала ни с чем не сравнимый чуть соленый запах, чайки пронзительно кричали в вышине, а под ногами… да, именно так, под ногами чуть поскрипывала, шатаясь, палуба из плотно пригнанных друг к другу гладких досок. И почему-то рядом с ней сидела кошка. «Странный сон», – подумала женщина и устроилась поудобнее, чтобы досмотреть его до конца.

Сон ей очень понравился. И против кошки она тоже не возражала.

Утро заглядывало в распахнутую балконную дверь, заливая пол ярким желтым светом. А еще откуда-то появилось ощущение, что скоро в жизни женщины произойдут большие перемены: ей почему-то больше не хотелось заниматься офисной грызней за кресло. Ей хотелось моря и свободы. А еще – кого-то, кто твердой рукой держал бы штурвал. И чтобы под второй рукой она чувствовала себя в безопасности.

Утро обещало волшебство.

Сон про море теперь приходил каждую ночь.

Вместе с кошкой.

Кошка сидела в проеме двери, глядя на женщину желтыми глазами.

Во сне же кошка неизменно оказывалась рядом с женщиной на палубе пропахшей морем и солнцем яхты.

Определенно жизнь нужно было срочно менять.

Едва дождавшись выходных, женщина поехала в порт. Сменив строгий офисный костюм на легкомысленные шорты и позволив волосам свободно падать на плечи, она почувствовала себя девчонкой. В сущности, она всегда ею была – просто позабыла на время, закрутившись в заботах и делах, которые теперь вовсе не казались ей такими важными.

В порту царила утренняя суета выходного дня.

Владельцы судов, всю неделю не чаявшие, когда же смогут выйти в море на своих красавицах, уже вовсю орудовали на палубах самых разномастных яхт и катеров – от огромных, больше похожих на корабли, до крохотных, вызывавших в памяти слово «лодочка».

Женщина во все глаза смотрела на эту новую для нее жизнь, бурлящую у самых ворот в настоящее море.

Как же ей хотелось принять участие в этом празднике жизни!

Но она была всего лишь женщиной с закинутой за спину пляжной сумкой, вовсе неуместной тут, среди просоленных всеми штормами мужчин.

– Вы кого-то ищете?

Она обернулась.

Высокий мужчина смотрел прямо на нее яркими голубыми глазами. На загорелом лице от глаз разбегались тоненькие паутинки морщинок.

Как ему объяснить, что она ищет не какого-то конкретного человека, а новую жизнь, манящую ее в каждом сне?

Но объяснять не пришлось.

– Надо же, в жизни вы еще красивее! – Мужчина не мог сдержать возгласа удивления. И, смутившись от ее вопросительного взгляда, пояснил: – Вы мне снились. Нет, правда-правда. Не знаю почему.

Она тоже не знала, но поверила. Ведь ей тоже снилось море.

Они разговаривали, потом пили кофе в портовом кафе, а потом он пригласил ее покататься на яхте. И она приняла приглашение.

Кошка, тихо сидевшая в уголке под пирсом, удовлетворенно мурлыкнула.

Все шло так, как и должно было идти.

Сначала они встречались только по выходным, отплывая от пирса, чтобы встретить вечерний закат и утренний рассвет.

А потом, когда октябрьские дожди и ветра больше не манили вдаль, женщина переехала жить к мужчине.

Вместе с кошкой, которую она совершенно случайно нашла однажды вечером во дворе.

Это была самая обыкновенная кошка – просто похожая на кошку из ее снов. И она вовсе не возражала, чтобы сменить место жительства. Женщина думала, что теперь она – ее хозяйка. Что думала кошка, так и осталось неизвестным.

Через год в доме мужчины кроме женщины и ее кошки появилось еще одно существо. Крохотный младенец громким криком заявил о своих правах на эту жизнь. Вскоре девочка научилась улыбаться, приводя в восторг маму и вызывая умиление у отца. А еще малышка очень любила кошку, с удовольствием засыпая рядом с ее мохнатым теплым боком.

А потом, когда весенние лучи солнца стали все настойчивее заглядывать в окна, кошка услышала разговор. Мужчина говорил, что оборудовал на яхте место для ребенка и теперь можно выходить в море всей семьей.

Конечно, с кошкой. Ведь девочка так ее любит.

Кошка аккуратно вылизывала лапу и думала, что мечта хозяйки все-таки сбудется.

И пускай ее настоящая хозяйка пока совсем мала, зато яхта и море в ее жизни уже есть.

И есть ее кошка.

Местные в Волчий лес никогда не ходили.

В ближний – да сколько угодно. И ягоды там, и грибы в сезон, а то вдруг березка молодая для чего понадобится или там сухостой на дрова. Где брать? Ясное дело – в ближнем лесу.

Не так уж и давно Волчий лес вовсе не был Волчьим. Местные знали, семья волков там живет. Но как-то уживались дружно, никто никого не задевал. Волки людей не трогали, даже на скотину в окрестностях не нападали. То ли лесной дичи хватало, то ли не ленились подальше отойти за добычей. Ни разу ничего не случилось. Ну кроме одного случая, когда городская цаца со своей собакой приехала. Да и не собака вовсе – так, срам один: мелкая, плешивая, глаза навыкате, ни рожи, ни кожи. Зато лаяла без перекуров. Пока городская тут осматривалась, эта шавка возьми и убеги в лес. Цаца за ней – да разве в лесу на каблуках нагуляешься? В общем, пропала псина. Местные живо мелюзгу наладили отыскать вредную тварюку в лесу, но вот не вышло. Задрали пустолайку волки – видно, их она тоже допекла.

Цаца поорала, и уехала. Думали, на этом и обошлось, однако все по-другому вышло.

Аккурат через неделю городские с ружьями понаехали – и шасть в лес. Даже не глядя, что сезон не охотничий. В общем, положили они волков. Всю семью, с волчатами. Отомстили за шавку, значит. И – уехали.

Вот тогда-то все и началось.

Первой неладное почуяла Анна-травница. Пошла с утра в лес и вдруг прибежала назад со всех ног: неладно там, говорит, страшно, аж ноги не идут. И волк воет.

Ну, мужики послушали-послушали, да и снарядились посмотреть. А когда и они белее белого назад воротились и про волчий вой рассказывать принялись, ясно стало: лес тот отныне Волчий, и человеку там больше делать нечего.

Дороге, казалось, не будет конца.