Беда пинком в коленную чашечку заставила меня разогнуться.

— Пойдем, — она потянула меня за руку неумолимо, как тянет нежелающего ей подчиниться судьба.

Я встал. И в последней надежде похлопал себя по бокам руками в поисках мобильного телефона, пробормотав:

— А можно звонок другу?

— Спасателю?

— Да. Ты же не хочешь меня выручать. Ты даже не можешь меня выслушать! А ведь у меня было тяжелое детство — улица, драки, дурные компании… Оксфорда я не закончил, бизнесом не обзавелся, работаю простым учителем в обычной сибирской школе и время от времени пользуюсь деньгами деда, чтобы сделать тебе царский подарок, или сыграть эту помпезную свадьбу… В сущности, я обалдуй. Как я предстану перед такой приличной во всех отношениях женщиной? Черт, где же мой телефон?!

— Ты отдал его тому проходимцу из клумбы вместе со своим пиджаком, — невозмутимо сообщила Беда.

— Черт!

— Только не говори, что я святая, а ты козел. — От ее спокойствия у меня вспотела спина.

— Черт!!!

— Да не расстраивайся ты так! Купишь себе новый мобильник, тот уже совсем устарел. Генриетта Владимировна! — Беда двинулась к даме, таща меня за собой как собачку на поводке.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть как неумолимо мы приближаемся к даме в шляпе с вуалью. Музыканты играли что-то медленное и слезливое, мне стало жалко себя — большого, сильного парня, который вынужден публично изобразить сыновнюю любовь к незнакомой женщине.

Маман, вероятно, обладала некоторым магнетизмом, потому что когда я открыл глаза, то увидел, что вокруг нее собралась уже приличная группа людей. Они стояли вокруг стола, за которым она сидела, весело гомонили, чокались фужерами на длинных ножках, а маман улыбалась и тоже тянула свой фужер в общий хрустальный букет.

— Генриетта Владимировна! — Беда вкрутилась в компанию, кого-то оттеснила, кого-то подвинула, и мы оказались прямо перед ней — величественной, как памятник древней архитектуры.

— Разрешите представить вам, — светским тоном защебетала Беда, — ваш сын, Глеб Сергеич Сазонов!

Я готов был провалиться под землю.

Человеку, не привыкшему говорить «мама», очень трудно выговорить это слово в возрасте тридцати лет. Светомузыка чиркнула шальным лучом по лицу маман, она улыбнулась шире, еще шире… подскочила и бросилась обнимать какого-то юношу в безупречном костюме с бабочкой вместо галстука.

— Ну здравствуй, сынок! — со слезой в голосе пропела она. — Красавец какой! И невеста у тебя красавица! — Маман прижалась напудренной щечкой к высокой девушке в салатовом платье, действительно красавице — со смоляными длинными волосами и лицом, словно подретушированным опытной рукой компьютерного дизайнера.

Юноша что-то пробормотал невнятно, девушка рассмеялась, а я, воспользовавшись замешательством, выдернул свою руку из цепких пальцев Беды и помчался на выход, роняя по дороге столы и стулья.

Беда побежала за мной, перепрыгивая препятствия.

* * *

Она нагнала меня в холле, схватила за локоть и попыталась возобновить игру по собственному сценарию.

— Ты должен познакомиться с мамой!

— Уволь! Если бы я знал, что это условие нашей свадьбы, то ни за что не женился бы!

Неожиданно она ослабила хватку и задумчиво произнесла:

— Наверное, я тебя понимаю. Да, кажется, понимаю. Нет, я совершенно точно тебя понимаю! Я тоже выросла на попечении бабки, и вряд ли обрадовалась бы, увидев свою мамашу. Давай удерем! Мы чужие на этой свадьбе. Тут и невеста красавица, и женишок в бабочке. Наверное, ты хочешь забуриться в какой-нибудь пивной погребок и под звуки старого пианино нести мне на ухо всякую чушь?!

— Хочу, — признался я, хотя больше всего на свете хотел сейчас посетить комнату с изображением мальчика на двери.

— Ну давай, давай сделаем то, что ты хочешь!

Это было невероятно. Это было совершенно невероятно услышать такое из уст Элки Тягнибеды. Может, статус жены начал влиять на нее благотворно?!

— А как же твоя беременная Элеонора? — шепотом спросил я.

— Ей там хорошо. Там всем хорошо, кроме нас, — тоже шепотом ответила мне Беда, и я поздравил себя с нашим редкостным единодушием.

— Ты только подожди минутку, — одними губами, на ухо, сказал я ей, — подожди, я сейчас вернусь. Понимаешь, меня угораздило выпить литров пять вишневого сока!

— Да, такой багаж нельзя тащить с собою в пивнушку! — рассмеялась Элка и присела на край дивана в ожидательной позе.

Когда я вышел из туалета, она разговаривала по мобильному телефону. По ее напряженному, сосредоточенному лицу, по блеску в глазах, который не могли скрыть даже толстые стекла очков, я понял — пивной погребок накрылся. С таким лицом Элка, как правило, бросала все дела и мчалась по следу, если таковой появлялся в каком-нибудь темном дельце, которое могло заинтересовать ее криминальную газетенку.

Я подошел к Элке, сел рядом и мысленно закурил. Несмотря на то, что курить я давно уже бросил, в некоторые моменты все же чувствовал острую необходимость в порции никотина.

— Да, сейчас буду, — резко ответила Элка кому-то и нажала отбой. — Бизя, — повернулась она ко мне, — мы не поедем ни в какой погребок.

— Вот уж новость так новость, — усмехнулся я.

— Мы должны срочно ехать на Дикий пляж.

— Зачем?! — без особого интереса спросил я и почувствовал, как воображаемый дым терпкой волной затопляет легкие.

— Тебя убили, Бизя, — пожала плечами Беда и черти в ее глазах сделали очередной кульбит.

— Это снова твой розыгрыш? — засмеялся я.

— Тебя убили, — повторила Беда. — Ты лежишь на берегу Дикого пляжа с проломленной головой, мордой в песке. На тебе темный пиджак с белым цветком в петлице, в кармане у тебя мобильник и портмоне с документами — паспортом, правами, кредиткой, свидетельством о регистрации брака. Рядом с тобой стоит оперуполномоченный по фамилии Барсук. Он посмотрел в мобильном последний вызов — им оказался номер моего телефона. Барсук набрал меня и попросил приехать опознать твой труп. Так что пивной погребок накрылся.

— Черт! — Я похлопал себя по карманам. Портмоне я всегда носил в заднем кармане джинсов, но сегодня, будучи женихом, положил его в карман пиджака. — Черт! — заорал я. — Ты же знала, что портмоне в пиджаке! Почему не остановила меня, когда я…

— Да откуда я знала?! — подскочила Элка с дивана. — Откуда?! Можно подумать, ты в первый раз делаешь шикарные подачки бродягам! Попробовала бы я тебя остановить! Да ты бы и штаны с себя снял и подарил! А костюмчик-то между прочим, две штуки баксов стоил! Сазон на нем настоял! А ты…

— Тише, тише, — я перехватил ее руки, которыми она махала как ветряная мельница лопастями. — Тише, ну я козел, я, я, а ты, блин, королева английская — тонкая, умная, благородная, в драных штанах. Так ты говоришь, что я лежу мордой в песке на Диком пляже? Твой «Харлей» здесь?