— В самом деле? — Небрежностью тона Аманда старалась замаскировать страх. Именно этого-то она и боялась: что Альваро начнет вспоминать прошлое.

— Неужели не помните?

Девушка быстро покачала головой.

— Совершенно не помню. Простите. Прошлое мое… — она на миг замялась, лихорадочно придумывая, что бы такое сказать, — увы, прошлое мое было таким скучным, что я просто вычеркнула его из памяти.

— О, в самом деле? — усмехнулся Альваро. — Ну до чего же удобно!

Он даже не пытался притвориться, что верит ей. Каков наглец!

Аманда ответила ему высокомерным взглядом. Пусть хоть весь изойдет недоверием, не станет же он открыто обвинять невесту во лжи. А она от своих слов не отступится!

И все-таки ее вновь охватила досада. И почему это он сразу готов думать о ней худшее? Ну, не о ней, конечно, о мадемуазель Жанетт, но ослепленная эмоциями Аманда это уже как-то не принимала в расчет. Как ни жаль, но приходилось признать — и на каком-то глубинном уровне она это признавала, — Альваро вообще вызывает у нее слишком много эмоций. И слишком разных.

Тогда как сам он, судя по всему, ни малейших эмоций не испытывал. Взгляд темных глаз был холоден и чуть ли не равнодушен, лицо — замкнуто и непроницаемо.

Берегись, Аманда, берегись! Девушка призвала на помощь свой здравый смысл. Только дай себе слабину — беды не миновать. И дело не только в разном социальном положении: он — аристократ до мозга костей, знатен и богат, а она — бедная студенточка, нанятая сыграть роль дочери французского миллионера и его невесты. Нет, этот красавец не растает ни перед какой женщиной, пусть даже ровни во всем.

Аманда с трудом взяла себя в руки.

— Что помнить, а что нет, — как ни в чем не бывало заявила она, — вправе выбирать каждый человек. Как-никак, это его жизнь и ему расставлять приоритеты!

Альваро иронически кивнул.

— Ну да, конечно. Тем более что и не каждому хватает храбрости признать всю правду о себе.

Глаза девушки сузились. Он что, издевается над ней?

— Вы полагаете, что знаете обо мне всю правду? — медленно спросила она.

Он улыбнулся — снова одними губами.

— Во всяком случае, уж побольше вашего. Если верить вашим словам.

Аманда прикусила губу. Теперь она и впрямь не на шутку рассердилась, но, если подумать, это не так опасно, как млеть от восторга.

— Собственно, из последней нашей встречи я запомнил в основном танцы, — задумчиво продолжил Альваро. — Надо сказать, теперь вы танцуете гораздо, гораздо лучше, чем тогда. В тот раз вы партнеру все ноги продырявили своими шпильками. А ведь он смотрел на вас с обожанием и стерпел бы и не такое. Что с ним стало, с этим юношей?

— Ума не приложу! — совершенно искренне ответила Аманда. — Хотя согласитесь, трудно танцевать с партнером, который млеет от восторга до такой степени, что не попадает в такт музыке, — сымпровизировала она, вспомнив своего кавалера на выпускном вечере в колледже. И, как оказалось, попала в точку, сама того не ведая.

Альваро приподнял бровь.

— А мне казалось, у вас амнезия. Значит, что-то вы все-таки помните?

— О, об амнезии сказали вы, не я, — ослепительно улыбнулась девушка. — Я просто говорила, что есть вещи, о которых я предпочитаю не вспоминать.

Видимо, Альваро принял это на свой счет, и Аманда с удовольствием отметила, что и он в свою очередь слегка нахмурился.

— Так вы хотите сказать, что и меня не помните?

Она улыбнулась еще ослепительнее.

— Ну что вы! Как может девушка или женщина забыть вас, даже если видела всего однажды!

Глаза Альваро сверкнули, но от досады или от затаенного смеха, она не поняла.

— Но намекнули довольно-таки прозрачно.

— Предположения — рискованная вещь.

— Да? Ну тогда, можно сказать, что я привык рисковать. Кстати… — лицо его вновь сделалось непроницаемо, и Аманда инстинктивно догадалась, что то, что сейчас предстоит услышать, ее не порадует, — мне доводилось слышать, что вы со времени того бала вели довольно-таки бурную жизнь. Может, выкроите время и посвятите меня в те подробности, о которых мне следует знать как вашему будущему мужу?

Вот теперь, несмотря на всю его холодную замкнутость, она читала его как раскрытую книгу. Хочет, чтобы невеста сама призналась, что не всегда следовала строгим нормам морали. И хотя Аманда уже успела услышать кое-какие слухи о той, кого призвана была изображать, у нее возникло мгновенное желание защитить мадемуазель Жанетт. Но нельзя было забывать и об осторожности: все-таки Жанетт еще предстоит самой встретиться с Альваро, вот тогда пусть и разбираются между собой. От нее же сегодня требовалось лишь умение маневрировать.

— Вам не кажется, что для первой встречи через восемь лет вы интересуетесь слишком… интимными подробностями? — уклончиво сказала она, стараясь смягчить отказ отвечать улыбкой.

Черные брови Альваро саркастически изогнулись.

— Предпочитаете не ворошить прошлое?

— А зачем? Если наш союз — дело решенное, то это ничего не изменит. А если нет, пусть каждый останется при своих скелетах в шкафу.

— Вот как! — Да эта девица и святого из себя выведет, подумал Альваро, но неожиданно понял, что почему-то не может на нее сердиться.

Она же и не собиралась останавливаться.

— Судя по всему, ваше прошлое чисто, как свежевыпавший снег! — с вызовом заявила Аманда.

— Мое прошлое никакого отношения к делу не имеет, — с бесящим ее видом собственного превосходства ответил Альваро. — Впрочем, можете ничего не говорить. Ваша реакция уже сказала мне все, что я хотел знать.

— В самом деле? Тогда не потрудитесь ли привести хоть один пример «сомнительного» поступка из прошлого маде… из моего прошлого?

Аманда тут же пожалела о неосторожных словах: это и называется «лезть на рожон». Но надменный испанец просто выводил ее из себя!

— Едва ли вы захотите, чтобы я это делал.

— Да вы просто блефуете! — Она гневно тряхнула головой.

Альваро смерил ее оценивающим взглядом.

— Ну, коли вы настаиваете…

Молодой человек неожиданно заключил ее в объятия и повел в танце под вновь заигравшую музыку.

— Итак, первое, что приходит в голову, — светски улыбаясь, начал он. — Вам тогда как раз исполнилось пятнадцать. Ваша семья снимала виллу на Тосса де Map по соседству с нашей. И как-то раз, зайдя к себе в комнату, чтобы переодеться перед званым ужином, который устраивал мой отец, я обнаружил там вас практически без одежды. Сцена вышла малоприятная. А поскольку дом был полон народу, огласки избежать не удалось. Вы же еще имели наглость утверждать, будто я вас сам туда заманил.