– Я все понял, Брайнух, – ответил по рации Вервен. – Уже выезжаю.

Вервен отключился. Губы Брайнуха тронула ухмылка. Он представил себе недовольное выражение лица дежурного полицейского. Получить срочный вызов за десять минут до конца смены! Можно понять, что он сейчас чувствует.

Буквально через несколько минут подъехала и машина скорой помощи. Из-за снежных заносов двигалась машина с трудом, словно плуг по сырой земле. Жан Декостер крепко прижимал к груди чемоданчик для оказания первой помощи. Зимой помогать пострадавшим было гораздо сложнее, чем в теплое время года. И потому в это утро Жану нужно было как следует подготовиться. Вим Дефрудт остановил машину в двух ярдах от пострадавшего. Захватив с собой термоодеяло, Декостер открыл дверцу и выскочил наружу. Его коллега уже склонился над мужчиной и безуспешно пытался нащупать у него пульс. Несчастного уже перенесли подальше от стены, чтобы медикам было удобнее работать. Декостер быстро достал термоодеяло из пластиковой упаковки и завернул в него пострадавшего. Доктор еще не успел приехать. И все, что оставалось Декостеру, – это попытаться оказать мужчине первую помощь. Он сделал ему искусственное дыхание, а потом – массаж сердца, чтобы заставить кровь циркулировать.

Дефрудт между тем принес из машины скорой помощи нашатырь. Он был готов в любую минуту прийти на помощь Декостеру, чтобы привести в чувство раненого.

Джино Хилдерсон задумчиво наблюдал за этой сценой. Еще никогда в жизни ему не приходилось видеть, как работают парамедики. Неожиданно утреннюю тишину нарушила сирена второй скорой помощи. На Бург-сквер выехала машина с командой МЕТ. А спустя десять минут прибыл и дежурный офицер Джин-Мари Вервен. Снег на Бург-сквер был испещрен следами шин. Эти следы напоминали одну из картин Мондриана.

Арентс сразу направился к раненому и склонился над ним, отстранив Декостера. Доктор попытался нащупать пульс, а потом сам сделал массаж сердца. Спустя минуту он подозвал Декостера.

– Теперь ваша очередь, – проговорил Арентс, – приступайте.

Декостер кивнул. Раненый все так же не подавал никаких признаков жизни.

Арентс открыл свою сумку и долго в ней рылся. Он что-то искал и никак не мог найти. Поиски заняли у него целых двадцать секунд. Наконец он достал упаковку стерильных шприцев.

Арентс вскрыл ампулу с адреналином, наполнил шприц и сделал раненому укол прямо в сердечную мышцу. Джино содрогнулся – выглядело это жутко.

* * *

– На твоем месте я не стал бы жаловаться, – улыбнувшись, проговорил Версавел. – Ведь ты единственный, кто сам вызывается дежурить по воскресеньям.

Ван-Ин нервно закурил. Костюм, в который он был одет, был измят и стал похож на старую, полинявшую тряпку.

– Да, я соглашаюсь дежурить по воскресеньям. Но это не значит, что я должен разгребать дерьмо за Вервеном, – отрезал он. – За сегодняшнюю ночь я не сомкнул глаз. Хотя обычно по воскресеньям все тихо и спокойно.

Версавел, покручивая ус, с сочувствием посмотрел на Ван-Ина. У того была одна особенность: в раздражении он не переставая ходил взад и вперед по комнате. Наконец, устав, он остановился у окна и налил себе кофе.

– Не понимаю, кому понадобилось совершать убийство в воскресенье утром, – проворчал Ван-Ин.

– Когда потерпевшего отвезли в больницу, он был еще жив, – сухо возразил Версавел. – Но, по словам одного из парамедиков, состояние его было критическим. Субдуральные гематомы часто заканчиваются летальным исходом.

– Я ничего не понимаю в этом, Гвидо. Говори яснее, – раздраженно произнес Ван-Ин.

– Прошу прощения, комиссар, – смущенно извинился Версавел. – Это у меня чисто профессиональное. Скажу попроще: у пострадавшего пролом черепа и обширное внутреннее кровотечение.

Версавел сел за свой письменный стол и вытянул ноги. В отличие от костюма Ван-Ина и пиджак и брюки Версавела выглядели безукоризненно.

– Значит, этот немец сильно пострадал, – усмехнувшись, сказал Ван-Ин. – Хоть в чем-то нам повезло.

Версавел предпочел пропустить последнюю фразу Ван-Ина мимо ушей. Все знали, что Ван-Ин терпеть не может немцев.

– Боюсь, это не сильно что-либо меняет: нам все равно придется расследовать это дело. Что, если комиссар Коломбо позвонит и потребует отчет о проделанной работе? – насмешливо спросил он.

Ван-Ин резко поднял чашку с недопитым кофе, делая вид, что намеревается запустить ею в Версавела. Версавел инстинктивно пригнулся.

– С какой радостью я бы бросил в тебя эту чашку. Представь себе, во что превратился бы твой безукоризненный костюм. Но мне жаль переводить на тебя кофе, – расхохотавшись, проговорил Ван-Ин.

Версавел выпрямился, поняв, что опасность миновала и Ван-Ин успокоился.

– Вервен написал отчет?

– Ну, ты же знаешь Вервена. Исписать целую страницу для него непосильный труд. Кроме того, он, вероятно, все еще не вернулся с места происшествия.

– О, Иисус Гельмут Христос! И за что нам уготованы такие муки? И надо же было, чтобы все произошло в воскресенье! В мое дежурство!

– Чтобы хоть как-то скрасить нашу судьбу, ты можешь налить кофе и мне, – со вздохом проговорил Версавел.

– Надеюсь, Вервен хотя бы сообщил о случившемся прокурору, – после минуты напряженных раздумий предположил Ван-Ин. – Если этот немец уже на пути к Валгалле,[7]то они могут приняться за дело незамедлительно.

– Неужели тебе совсем неинтересно, что произошло? Согласись, для нашего города это весьма неординарное происшествие.

Ван-Ин презрительно усмехнулся и покачал головой. Но Версавел прекрасно понимал, что Ван-Ин лукавит, не может он быть равнодушен к делу.

– Все это очень странно. На первый взгляд у этого преступления совершенно нет мотивов, – размышлял вслух Версавел. – Это явно не ограбление. В кармане у жертвы было найдено восемьсот марок и три кредитные карточки.

– Восемьсот марок? – саркастически улыбнувшись, переспросил Ван-Ин. – В его кармане нашли целых восемь сотен?

Версавел поднес к лицу чашку с дымящимся ароматным кофе и с наслаждением вдохнул. Он привык к резким переменам настроения комиссара и старался не обращать на это внимания.

Снова повалил снег. И, хотя шел уже десятый час, водители ездили с включенными фарами.

– Мы послали туда четырех офицеров, для того чтобы допросить возможных свидетелей происшествия, – сказал Версавел.

– Вряд ли из этого что-нибудь выйдет. На Бург-сквер практически никто не живет. – Ван-Ин потянулся, зевнул и подошел к окну. Он провожал задумчивым взглядом пушистые снежинки, танцевавшие в воздухе.

– Швейцар здания муниципалитета рассказал, что около половины третьего слышал странный шум.