Через несколько дней в суде состоялась какая-то церемония. Мама одела меня в тот самый костюм, и к нам присоединился такой приятный мужчина с усами и большим портфелем. Он что-то долго говорил судье и другие люди, в том числе и моя мама, тоже несли какую-то хренотень, а потом настала моя очередь говорить.

Усатый потянул меня за руку, чтобы я встал, и судья меня спросил, как все случилось? Я не знал, что и ответить, и только пожал плечами. Тогда он спросил, не хочу ли я чего-нибудь добавить, и я сказал, что хочу писать, потому, что мы просидели там полдня, и ощущение у меня было, скажу вам! Судья наклонился ко мне из-за своего высокого стола и так на меня посмотрел, словно я был марсианцем или чем-то таким. Потом усатый что-то сказал, и судья разрешил ему отвести меня в туалет. По пути я оглянулся и увидел, как моя бедная старая мамочка утирает глаза платочком.

Когда я вернулся, судья почесал подбородок и сказал, что дело с его точки зрения «весьма необычное». И он считает, что мне нужно пойти в армию или куда-нибудь еще, чтобы меня исправили. Мама сказала ему, что армия меня не захотела, потому что я идиот. И как раз в тот самый день пришло письмо из университета, и там говорилось, что если я все-таки хочу играть за них в футбол, то я могу учиться у них бесплатно.

Судья сказал, что это тоже звучит довольно необычно, но если я уберусь из их города как можно скорее, то он лично ничего против этого не имеет.

На следующее утро я запаковался и мама отвела меня к автобусу. Я выглянул из окна и снова увидел маму, утирающую глаза платочком. В общем, это зрелище повторялось все чаще и чаще. Так что я это хорошо запомнил. Ну потом автобус тронулся, и я отбыл.

Когда я попал в университет, то тренер Брайант пришел к нам в зал, где мы стояли в спортивных шортах и футболках, и произнес речь. В общем, это была такая же речь, какую тренер Феллерс мог бы сказать, только намного проще, даже простак типа меня понимал, что дело тут серьезное! Он говорил кратко и понятно, и закончил тем, что последний человек, который окажется в автобусе по дороге на стадион, поедет не на автобусе, а в ботинке тренера Брайанта. Так точно! И мы не сомневались, что так и будет. Так что мы набились в автобус со скоростью света!

Все это происходило в августе, а в Алабаме в этот месяц жарче, чем в остальных местах. Можно сказать, что если положить на футбольный шлем яйцо, то оно сварится вкрутую за десять секунд. Разумеется, никто не пробовал это сделать, чтобы не разозлить тренера Брайанта. Такого никто и вообразить не мог, потому что тогда жизнь такого человека становилась просто непереносимой.

У тренера Брайанта были свои амбалы, чтобы управляться со мной. Они отвели меня туда, куда нужно, в красивое кирпичное здание в кампусе, которое кое-кто называл «Обезьянником». Эти амбалы отвезли меня туда в машине и проводили до порога моей комнаты. Жаль, что здание снаружи было красивое, а внутри не очень. Наверно, в этом здании давно никто не жил, потому что оно было такое грязное и загаженное, большинство дверей сорвано, и стекла выбиты.

Те парни, что лежали внутри на койках, ничего на себе не имели, потому что жара была в 110 градусов по Фаренгейту, а всюду носились жужжащие мухи. В холле всегда было полно газет, и сначала я боялся, что их заставят читать, но потом я узнал, что они нужны, чтобы класть на пол, иначе можно попасть ногой в какое-нибудь дерьмо.

Ладно, приводят меня амбалы в комнату и говорят, что хорошо бы тут был мой сосед, Кертис Как-его-там. Только его не было. Они побросали мои вещи, и показали мне где ванная — ну такой ванной не бывает даже на задрипанной автозаправке. А прежде чем уйти они мне говорят — ты с Кертисом должен подружиться, потому что у вас обоих мозгов не больше, чем у таракана. Я строго так посмотрел на него, потому, что мне надоел этот треп, а он сказал мне остыть и сделать пятьдесят приседаний. И я сделал, как мне было сказано.

Я расстелил на койке простыню, чтобы прикрыть грязь, и заснул. Мне снился сон, словно мы с мамой сидим в гостиной нашего дома, как это бывало летом в жару, и она поила меня лимонадом и говорила, говорила, говорила… и тут вдруг дверь комнаты вылетела, так что я до смерти напугался! В дверях стоял парень и у него был довольно жуткий вид. Глаза выпучены, во рту нескольких зубов не хватает, нос будто расквашен, а волосы стоят дыбом, словно его током тряхануло. Я решил, что это и есть Кертис.

Он стоял так, словно думал, что кто-то его ударит и оглядывался, а потом вошел внутрь комнаты прямо по вышибленной двери. Кертис вообще-то не очень высокий, и больше похож на шкаф или на холодильник. Он сначала спросил меня, откуда я родом, и я говорю, из Мобайла. Он говорит, что это занюханный городишко, а сам он из Оппа, того, где делают арахисовое масло, и если это мне не по вкусу, то он сам сейчас откроет банку, и намажет мне задницу! Этого разговора нам хватило на день или даже на два.

Днем на тренировке казалось, что жара стоит в тысячу градусов, и амбалы тренера Брайанта носились по полю, заставляя нас заниматься. У меня язык торчал изо рта, словно у собаки, но я старался, как мог. Потом они разделили нас, и приставили ко мне защитников, и мы начали отрабатывать проход.

Перед тем, как я приехал в университет, они прислали мне пакет с футбольными картинками, и я спросил тренера Феллерса, что мне с ними делать, а он просто покачал головой, и сказал, что ничего не надо делать — надо подождать, пока я приеду в университет, а там мне все скажут.

Теперь я пожалел, что послушался его, потому что как только я стал проходить защиту в первый раз, как повернул не туда, и передний амбал обрушился на меня, крича, неужели я не смотрел их картинок? Я ответил «угу», а он размахался руками, а когда остыл, то заставил меня бежать пять кругов по стадиону, пока они с тренером Брайантом решат, как со мной быть.

Тренер Брайант сидел на большой вышке, и когда я бегал свои круги, я видел, как амбал забрался к нему по лесенке и все рассказал, и тогда тренер Брайант вытянул голову и я почувствовал, как его взгляд обжег мне задницу. Потом по мегафону раздался голос:

— Форрест Гамп, подойти к тренерской вышке! — и тренер Брайант с амбалом спустились вниз. Я побежал к ним, мечтая только о том, что лучше бы я бежал от них.

Зато уж я удивился, когда увидел, что тренер Брайант улыбается! Он показал мне, чтобы я сел на скамью, и потом спросил меня — смотрел ли я картинки. Я начал было рассказывать, что сказал тренер Феллерс, но тренер Брайант, он меня остановил и приказал вернуться и отрабатывать прием передачи мяча. И тут я ему сказал такое, чего он не думал услышать — что в школе я никогда не принимал передачи, потому что не мог запомнить, где наша голевая линия, не говоря уже о том, что не мог поймать мяч на лету.

Когда он это услышал, у него появился какой-то странный взгляд, словно он смотрит куда-то вдаль, например, на луну или куда-то еще. Потом позвал амбала и сказал, чтобы тот принес мяч. Когда мяч принесли, он сам приказал мне немного пробежать, и потом повернуться. Когда я это сделал, он бросил мне мяч. Я видел, как медленно-медленно летит ко мне, но когда долетел, то чуть не отшиб мне пальцы и упал на землю. Тренер Брайант покивал головой, словно он понял что-то, что должен был понять раньше, но почему-то мне показалось, что он все равно этим недоволен.