К МФЦ, как всегда, стояла километровая очередь. В очереди – шум, гам и мат. Вот бабуля бьется головой о фонарный столб, пытаясь оживить модуль, чтобы оплатить счета по квартире. Другая бабуля гладит ее по спине и успокаивает: «Да в первый раз, что ли, дорогая, ну не выселят. Куда тебя выселять? Ты же всю пенсию за счета и подключение отдаешь. Да на нас все и держится!» Вот мамаша тянет за руку сына-подростка к двери МФЦ и заставляет поклониться домофону, чтобы опездола поставили на учет. «Ты в армию хочешь? – спрашивает мамаша. – Собираешься год потратить, а на что? Скажи мне? Целый год сидеть в четырех стенах и визуализировать бомбометание с беспилотников? Я тебя для того растила?»

Андреев пристроился в конец очереди и простоял до обеда, так и не двинувшись ни на метр. Здесь, в конце очереди, он слышал, как кто-то возмущался: «Вот только у нас такое, как сто лет назад. В нормальных странах все дистанционно или с доставкой. Но Россия-матушка как всегда! В Европе уже от тел освобождают, у нас все ножками куда-то идти надо. Как вот так, а?» «А в Америке? – вторил кто-то. – Там не только от тел освободили, там можно снова в тела воплощаться. Они там и туда, и сюда, а у нас очередь, чтобы модуль поменять». «Да везде Цифрократия как Цифрократия, у нас же мудократия, по-другому не скажешь», – добавлял кто-то невидимый, но, судя по одобрительному гулу в очереди, выражающий мнение большинства.

Когда гул в очереди достиг совсем уж неприличного уровня, над толпой завис полицейский дрон. Стало тихо. «Смотреть в небо», – высветилось у всех перед глазами. Дрон сканировал эмоции и рассчитывал проценты лояльности. Кому повезло, у тех перед глазами появилось: «Ваша лояльность системе больше пятидесяти процентов, поздравляем, можете продолжать стоять в очереди». Кому не повезло… Андреев не знал, какое сообщение получают они, но видел, как некоторые послушно выстроились в цепочку и поплелись вслед за дроном. «Утилизация», – словно ветер по кронам деревьев, пронеслось по очереди. Дрон замер на мгновение. Все посмотрели в небо, постояли так пару секунд. Еще несколько человек вышли из очереди и пристроились за дроном. Остальные уставились под ноги. И Андреев уставился. Он знал, что у всех, кто остался в очереди, сейчас открыт бесплатный доступ к новому сериалу от «Нетмикс» и параллельно идет раздача кодов для доступа к пятничной распродаже. Только вот Андрееву ни игры, ни кодов не предложили. У него так и висело перед глазами: «Активируйте идею».

Люди в очереди прогрузились. Получили свой сериал и коды. Теперь стояли счастливые. Очередь потихоньку потекла. Над некоторыми стали зависать личные дроны с доставкой. Кто-то перекусывал бургерами, увлекшись сериалом, вот женщина радостно схватила пакет с обновками и уже примеряет туфли на февральском морозе. Коптер-дронов становилось все больше, и очередь понемногу стала рассасываться.

Единственный день в неделе, когда «Система» разрешает закончить цель на день к обеду, – пятница. Андреев понял, что смысла торчать в очереди нет. Он видел, как на крышу МФЦ садятся коптер-дроны с доставкой. Пятница – ничего больше не может быть, кроме бесконечных доставок, промоакций, скидок, доступа к сериалам за один цифройн. Мир умер. Мир радостно поглощает предложенные системой ценности, и даже реклама не тревожит людей, пока они жуют, пока примеряют, пока смотрят. За это им выдадут лишний сезон сериала, лишний бесплатный бургер с доставкой и еще одни туфельки, еще одно платьишко. Все будет хорошо в эту пятницу, как и должно быть в пятницу. И в этом есть что-то прекрасное: мягкое жужжание коптер-дронов, февральский снег, подкрашенный системой в те цвета, что предпочитает пользователь, – вкусно, тепло, уютно.

Только вот Андрееву уютно не было. «Система» не подкрашивала, не задавала чувств, не прислала ему коптер-дрона. Он стоял и смотрел, как те, что еще несколько минут назад стояли в этой очереди и казались людьми, теперь валялись на снегу, жрали еду, размазывая соус по лицу, смеялись, смотря у себя в голове новый сезон одного на всех сериала.

Андреева затошнило. Он присел на корточки и в этот момент почувствовал, как на плечо опустилась чья-то рука. Андреев встал. Перед ним стоял высокий худой мужчина. «Ну как тебе?» – спросил он.

– Я Васильев, – представился мужик.

Васильев осенил себя крестом, и его коптер-дрон послушно сел на плечо хозяина.

– Андреев… – начал Андреев.

– Знаю, – отмахнулся Васильев.

Васильев слегка коснулся пальцем лба Андреева, и тот рухнул на землю без сознания.

Андреев пришел в себя. Перед глазами выскочило знакомое уведомление: «Активируйте идею». Андреев огляделся. Квартира, где он очнулся, была в плачевном состоянии. С трудом верилось, что здесь может жить человек: ни одного монитора, пол без зарядки, потолок без визуализации, вместо панели выбора вида – обычное окно. Андреев и подумать не мог, что где-то могут быть просто окна с жалкой и унылой действительностью за ними – убогое, не приспособленное для жизни жилье. Конечно, отсутствовала антигравитационная колонка, и кто-то положил Андреева, пока он был без сознания, на обычную кровать и даже заботливо укрыл одеялом.

Андреев запросил местоположение. «Система» молчала. Так быть не должно, и единственное, что успокаивало теперь Андреева, – уже привычное уведомление: «Активируйте идею». Значит, он еще в «Системе». Андрееву хотелось закричать: «Я активирую, твою мать, активирую, но можно мне хоть какое-нибудь меню выбора этой долбаной идеи?» Почему-то сейчас ему было безумно страшно оказаться вне «Системы». Всегда было страшно, но сейчас, когда Андреев не знает, где он и почему, – особенно. «Система» больше не оберегает, не подсказывает, и даже порядком надоевшие рекламные сообщения, сны, наполненные специальными предложениями и акциями, эдакие ограничители свободы версии реальности, Андрееву кажутся в этой ситуации родными, уютными, теплыми. Может, не так уж это и плохо – жить и не думать? С простой целью на день – прожить его до конца?

– Очнулся?

Андреев вздрогнул от неожиданности и вскочил с дивана. Васильев стоял с чашкой в руке.

– Дерганый ты какой-то, – сказал Васильев и протянул чашку Андрееву. Тот не без опаски взял ее и понюхал. Он ожидал, что «Система» предложит «Выберите желаемый напиток», но вместо этого почувствовал приятный запах кофе. Он замер в ожидании: «Запах кофе недоступен в этом тарифе», но никаких уведомлений перед глазами не появилось. Андреев сделал глоток. Кофе слегка обжег язык. Андреев и не помнил, обжигался он хоть раз за всю жизнь. Заботливая «Система» не могла допустить такой оплошности, обязательно предупредит, позаботится.

Васильев смотрел на Андреева с интересом, как наблюдают за только что освобожденным из клетки и выпущенным на природу зверем.

– Где я? – спросил Андреев.

– Может, тебе интереснее, почему ты здесь?

– И это тоже.

– Ты у меня дома. А здесь потому, что ты первый, кого я встретил с таким же тарифным планом, как у меня, – «Святейший». Точнее, не встретил, а нашел.