можно было собрать пальцами и даже, хотя скорее всего мне это лишь казалось, почувствовать их тепло. В тот день, именно в этом месте, мы жарили свинину, превращали зефир в обугленные комочки и пили газировку. Здесь, Кейл показал мне, что умеет дружить, что в нём есть добро, никак не сочетающееся с его происхождением. Он странный чертёнок, наверное самый странный из всей их адской компании, мучителей грешных душ. Защищать человека, спасать его от смерти и пытаться понять, пытаться сделать его не таким уж занудой, который вечно ходит с кислым лицом и жалуется на свою несладкую судьбу. Может быть, если бы я выжил тогда — я был бы совсем другим человеком… Может я бы отпустил прошлое и начал смотреть вперёд, а не себе под ноги? Может, я бы смог жить так легко, как это делает Кейл? Обзавёлся бы друзьями, зажигал с девчонками и пробовал то, на что всегда ставил себе запреты… Может быть, так бы и было, но я уже никогда этого не узнаю, ведь я мертвец без голода и жажды, без настоящего и будущего…

Когтистые лапы воспоминаний и тяжёлых раздумий отпустили меня, когда пространство вокруг меня наполнилось звуком множества человеческих шагов. Я поднял голову и осмотрелся. Двадцать человек, сжимающих свои оружия и нервно потирая руки, окружили меня и уставились на одного высокого парня, что вышел из общей окружности и приблизился ко мне на несколько шагов. Он выглядел смелее и мощнее остальных, и видимо был у них за главного. В его правой руке была бита, щедро обмотанная колючей проволокой, левая же сжимала пистолет, который похоже был единственным огнестрельным оружием у всей этой компании. Парень несколько раз прокрутил его на указательном пальце и направив на меня, заговорил.

— Привет. Знаешь кто мы? — его голос был совсем молодым, но еле ощутимая хриплость всё же присутствовала.

— Нет, но ты мне видимо сейчас это расскажешь? — я ухмыльнулся и встал с колена, чем похоже разозлил незнакомца.

— Да, расскажу и кстати, зря ты встал с колен — всё равно, сейчас окажешься на них снова.

— Во-первых, стоять на одном колене и на двух — совершенно разное, а во-вторых, не будь так уверен в своих силах, сопляк, и давай уже рассказывай, как называется ваше сборище клоунов и чем оно занимается?

— Смелый… Видимо, у тебя и правда есть какой-то козырь, вот только нас много и мы не простые мальчишки, что возомнили себя героями, — парень усмехнулся и осмотрев свою банду, пафосно выдал, — Мы чистильщики!

Все оставшиеся девятнадцать человек в один голос прокричали «Ву-Ву-Ву!», после чего в воздухе повисло минутное молчание, которое было резко оборвано моим истеричным смехом, который я до последнего пытался сдержать. Даже в масках, их глупые лица настолько исказились от удивления и последующей нахлынувшей злости, что моя рука сама по себе потянулась ко лбу.

— Ублюдок, какого чёрта ты смеёшься!? — главарь всё-таки не выдержал и ринулся вперёд, быстро поравнявшись со мной, — Мы знаем, кто ты! Убийца! Как ты можешь смеяться, после всего, что сделал? Мы видели тебя, наблюдали за тобой и знаем, что ты работаешь по ночам! Там, где внезапно убивали людей — всегда возникал ты! Ты всегда уходил с места убийства с абсолютно спокойным лицом, а вся твоя одежда была запачкана кровью. Сегодня, ты поплатишься за всё содеянное и умрёшь здесь, прямо на своём любимом месте, куда ходишь каждый день.

И всё же жаль, что способность моей молнии — выжигать кровь, оставляя одежду чистой и невредимой, я обнаружил только через пару десятков убийств, случайно попав разрядом по себе же…

Они следили за мной, а я не заметил? Почему так? Когда я в обычной форме, то конечно не обладаю никакими способностями и мог не заметить слежку, но когда в нечеловеческой форме убивал преступников… Почему в те моменты, я не видел других людей? Был слишком увлечён своими жертвами и совсем не смотрел по сторонам? Нет, просто вокруг и правда никого не было. Он ведь сказал, что меня видели уходящим с места убийства в человеческой форме, а значит, форму духа никто из этой банды ещё не видел.

Что же мне делать? Они возможно хорошие люди, но их мозги промыты телевидением. Они также, как и все считают, что я — зло. Они хотят убить меня, они готовы пойти на это, чтобы защитить людей? Дело благое, ведь я занимаюсь тем же, но чёрт, я ведь убиваю уродов! Почему эти чистильщики решили напасть на меня? Они думают, что я могу причинить вред и мирным людям? Нужно убедить их в обратном. Мне нельзя убивать простых людей, в чьих сердцах есть воля к справедливости…

— Послушай, чистильщик. Ты… Ты ведь хочешь защитить мирных людей от меня, но ты разве не знаешь, кого я убивал? Ты не знаешь, что от моих рук умерли насильники, педофилы, убийцы и прочие отбросы, которые только портят жизнь хороших людей? Я не зло, понимаешь?

— Решил поговорить? Да, ты не зло — мы зло! — увидев, что его ответ ошеломил меня и вогнал в смятение, он стал важно расхаживать из стороны в сторону и говорить то, что очень быстро меняло моё мнение об их компании, — Каждый, кто стоит здесь, потерял близкого. Для тебя те люди были, как ты сказал отбросами, а для нас — друзьями, братьями и сёстрами, родителями… Ты считаешь, что убивать мирных людей, грабить их — это плохо, но такова жизнь. Мы все здесь преступники. Мы так живём и будем так жить. Полиция для нас не помеха, ведь всех не переловишь и не перестреляешь, да и многих можно подкупить, а вот ты — ты совсем некстати появился в нашем городе. Мешаешь нам, убиваешь тех, кто проворачивал такие дела, что тебе и не снились. Да, можешь считать нас моральными ублюдками, но твою мать — мы богатые, удовлетворённые ублюдки, которым можно творить всё, что вздумается.

Я даже не знал, что ответить на такое. Преступник, стоящий передо мной, спокойно рассказывал, что он ублюдок и гордится этим, что ему нравится такая жизнь, что ему доставляет удовольствие причинять боль другим. Что ж, его ответ стал его же приговором.

Я сжал кулак, но внезапно выпущенная в моё колено пуля, свалила меня на мокрую землю. Бита вознеслась над моей головой, но молния опередила её, ударив в моё тело первой.