Поэтому то, как учили в СМЕРШе (особенно работе с информацией, особенно на опыте немецких спецслужб), предопределяло уверенный профессиональный рост будущих контрразведчиков.

Но какой он – контрразведчик из СМЕРШа? Какой его образ вдохновлял выпускников школы? Пожалуй, тот, который воплощали офицеры военной контрразведки в годы войны, выполняя опасные, сложные и ответственные задания, от которых зависели жизни тысяч людей и судьбы военных операций в масштабах фронтов. Именно такой образ создал писатель В. Богомолов через много лет в своем замечательном романе «Момент истины», в котором рассказывалось о том, как офицеры СМЕРШа ищут и находят в тылах нашей армии, готовящейся к наступлению, немецких агентов. Случай действительно реальный.

Но то, как изобразил Богомолов профессионалов СМЕРШа, их методы, совпадало отчасти и с тем, как и чему учили в школе СМЕРШ в 1945 году, когда там учился Бобков.

И прежде всего это касалось того объема информации, который офицер СМЕРШа должен был прокачать в уме при встрече с подозреваемыми людьми. Как это в романе делает капитан Алехин: «Словесный портрет совпадает… Неужели Мищенко?.. Не исключено!.. Мищенко – это фигура!.. Не факт, что это Мищенко, и не факт, что они – „Неман“… Качай! Аттестат на продовольствие… Шифр… Реквизит содержания… Шрифты текста… Петит подстрочный… Капитан Елатомцев А Пэ и с ним два офицера… Убывшему в командировку… Вильнюс… Лида и районы… Номер и дата документа… Командировочное предписание от десятого августа… Фактура бумаги… плотность… Так… исключен с довольствия с шестнадцатого… Срок действия аттестата… двадцать первое… Роспись лица, получившего аттестат… Поговори с ним… насчет довольствия… Так… Фиксируй лицо!.. Хорошо… Так… Теперь спроси у них… Документов у них достаточно… И никаких вазомоторов, никакой вегетатики!.. Словесный портрет совпадает, наверное, полностью… Но не факт, что это Мищенко… Не думай о Мищенко! Твоя задача – заставить этих троих проявить свою суть… Кто бы они ни были!.. Поставь их на место… И обозли… Повтори еще раз… Простака играй, дубового службиста… Больше упрямства… Обостряй!.. А капитан молодец!.. Как владеет собой!.. Неужели это – Мищенко? Неужели они „Неман“?»

За десять минут капитан Алехин «прокачал» Мищенко.

Но мог ли предполагать Бобков тогда, в 1945 году, что через 29 лет будет написан такой роман о контрразведчиках СМЕРШа, и он, Бобков, генерал КГБ, будет вместе с другими понимающими и смелыми людьми спасать этот роман от посягательств бюрократов из пресс-службы КГБ, от военной цензуры, от генералов из Министерства обороны, от перестраховщиков в журнале «Новый мир».

Приведу здесь слова самого Богомолова, который потом описал эпопею с публикацией романа:

«Хорошо помню июльский полдень 1974 года, когда И. С. Черноуцан (консультант ЦК КПСС. – Э. М.), ознакомясь с десятками замечаний на полях и убедившись, что среди них нет ни одного относящегося к компетенции людей, их писавших, сказал мне: „Там есть очень толковый доброжелательный человек, генерал Бобков. Сейчас пойду и от Беляева (заведующий Отделом культуры ЦК КПСС – Э. М.) «по вертушке» ему позвоню…“ (Филипп Денисович Бобков, генерал-лейтенант, возглавлял 5-е управление КГБ, иначе Управление по борьбе с идеологическими диверсиями, созданное по личной инициативе Ю. В. Андропова, который считал, что „основной функцией органов госбезопасности является защита конституционного строя – не людей, стоящих у власти, а именно устоев государства“).

Минут десять спустя он вернулся и сообщил: „Я с ним говорил, он отнесся с пониманием и все передаст. К сожалению, Пресс-бюро (Пресс-бюро КГБ. – Э. М.) ему не подчиняется…“

Несомненно, разговор Ф. Д. с Пресс-бюро повлиял на дальнейшие события…» [1].

Потом Богомолов напишет:

«Я до конца своей жизни всегда с благодарность буду помнить замечательных людей, чья гражданская позиция, смелость и мужество в принятии решений способствовали тому, что роман увидел свет. Это трогательный и отважный Валентин Павлович Аксенов (редактор издательства „Молодая гвардия“. – Э. М.), честный Олег Александрович Смирнов (и. о. главного редактора журнала „Новый мир“. – Э. М.), умный и проницательный Игорь Сергеевич Черноуцан, доброжелательный Альберт Андреевич Беляев, принципиальный генерал Филипп Денисович Бобков.

Низкий им поклон!» [2].

Еще в школе СМЕРШ Бобков понял важную истину: в контрразведке побеждает тот, кто имеет широту взгляда, знания, прежде всего гуманитарные, хорошую память и ищущий ум. Конечно, сугубо профессиональная школа СМЕРШ гуманитарных знаний университетского уровня дать не могла. Но выход был в самообразовании. И не от случая к случаю. А регулярно, методично, день ото дня самостоятельно идти к этим знаниям, читать и читать. Не бессистемно, а постигая историю России, классическую литературу, работы классиков марксизма. Пусть только Маркса, Энгельса, Ленина, но все же классиков политики и классовой борьбы.

Бобкову было легче. У него была предрасположенность к чтению еще с детства. Когда уходили из Донбасса на «большую» землю, отец положил в вещевой мешок двухтомник романа С. Н. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда». Пока добрались до места назначения, прочитали оба тома. «А осенью сорок третьего, – рассказывал Бобков, – когда мы вошли в какой-то одинокий пустой дом на краю деревни, отбитой у немцев, я увидел на этажерке третий том „Севастопольской страды“. Взял с собой, читал по возможности между боями. А последний, четвертый том, одолел уже, когда лежал в госпитале после второго ранения».

Вот еще один книжный эпизод, который вспоминает Бобков: «Когда были на передислокации под Гжатском, к офицерам полка попала книга того же Сергеева-Ценского „Брусиловский прорыв“. Она долго ходила по рукам и в конце концов осела у меня. Я читал ее вслух солдатам во время перерывов на учениях, на привалах по пути на передовую. А закончил читать перед атакой на Гнездиловские высоты, за которые мы бились пять суток. Это была череда непрерывных, жестоких боев».

А пока шло зачисление в школу СМЕРШ, грянула другая книжная история. Будущим слушателям школы поручили разобрать книги из частных собраний, из книжных хранилищ, разбитых во время блокады. Эти книги свозили в Петропавловскую крепость, и теперь они ждали, когда с ними разберутся, чтобы пополнить научные и публичные библиотеки. Бобков попал в команду, которой предстояло сортировать книги на хорах собора Петра и Павла. «Каких только уникальных изданий я там не увидел, – вспоминал он, – книги с автографами Достоевского, Герцена, Огарева, Горького, подшивки журнала „Будильник“… Мы забирались на хоры, читали запоем, оторваться не могли. Спохватывались, снова брались за разборку…»

Отчетливо вспоминается то, что пережито. Здесь пережитое связано с книгами. Это приобретает какой-то мистический смысл: книга в долгую дорогу, книга в одиноком доме, книга перед атакой, книги на хорах собора Петра и Павла… Может, книги и хранили человека? Такой вот книжный талисман, сохранивший жизнь бойцу.

А потом этот книжный талисман вывел бойца в мир серьезного знания. Школа СМЕРШ запомнилась самообразовательным прорывом. Каждое воскресенье Бобков посещал открытые лекции в университете, которые читал академик Евгений Викторович Тарле. Что значил Тарле для исторической науки? Его исследования о Наполеоне, о нашествии Наполеона на Россию, о падении абсолютизма в Западной Европе, о Европе в эпоху империализма, о Екатерине II и ее дипломатии, о внешней политике Петра I, о Крымской войне вывели советскую историческую науку на мировой уровень. И лекции его были настолько впечатляющими, что помнятся до сих пор.