Мои подруги – одноклассница и соседка по парте Яна Казанцева (часто слишком саркастичная и ядовитая мадам) и добродушные близняшки Снежана и Милана, которые учатся в параллельном одиннадцатом и являют собой полную противоположность Янке. Казанцева – высокая (выше нас троих почти на целую голову), с темным хвостом и косой челкой, спадающей на глаза. Одевается Яна, как и моя сестра, очень уж консервативно. В вязаные пуловеры и строгие брюки. Близняшки же – обе белокурые и кудрявые, волосы по плечи. Они любят одеваться ярко и привлекать к себе внимание. Смешливые, несерьезные и крайне озабоченные чужими делами. Моими в частности.

– Ну, рассказывай! – потребовала Снежана.

– Что у тебя стряслось? – добавила Милана. – Ты из-за Золотка нас пригласила?

Конечно, моя безответная любовь к географу не была для подруг секретом. Сначала об этом догадалась Яна, а потом пришлось признаться и близнецам. Потому что держать в себе большие светлые чувства у меня не было никаких сил.

– Видели бы вы, как Зуева сегодня опять вырядилась, – подала голос Янка. – Как на парад.

Я показала подруге язык и потянулась за чизбургером. Налетела на него, будто была с голодного края. Девчонки, судя по всему, успели пообедать дома, поэтому ограничились молочными коктейлями.

– Осторожно, не подавись, – предупредила Снежана, озадаченно поглядывая на меня из-за того, как я поспешно ем.

– Жуй лучше, – присоединилась к ней Милана. – Ты дома не ела, что ли?

Я помотала головой.

– Не успела, – ответила я с набитым ртом. – К нам этот приехал… Эдик. С ящиком мандаринов.

– Как Чебурашка, что ли? – рассмеялась Яна.

– Ну, – сердито отозвалась я. – Будь он неладен.

– По-прежнему пялится? – сочувствующе спросила Снежана.

– А то как же!

– Почему ты не расскажешь об этом родителям или сестре? – спросила Янка.

Я растерялась.

– Так ведь пялится всего лишь… Не пристает же, – наконец ответила я.

Рассказать родителям о своих опасениях казалось мне чем-то постыдным и гадким. А если они не поверят? Алина так точно не поверила бы. Еще и выдумала бы себе чего-нибудь… Она очень впечатлительная. Домашние ведь никогда меня не воспринимают всерьез. «Наташа, не выдумывай глупости!» – слышу я на все свои предположения. А ведь этого Эдика вся моя семья просто боготворит.

Яна наблюдала за тем, как я ем, и только неодобрительно качала головой.

– Нет, ты все-таки подумай над тем, чтобы рассказать все хотя бы маме. Она вроде у тебя адекватная.

– У тебя замечательная мама, – согласилась Снежана.

– Самая лучшая! – добавила Милана.

Я в ответ усмехнулась.

– А Наташа у нас не хочет решать проблемы, – наставительным тоном продолжила Казанцева. – Она хочет носить красивые блузки и на уроках пускать слюни на географа.

– Что плохого тебе сделали красивые блузки и географ? – возмутилась я.

– Голова тебе для чего?

– Вот для этого, – сказала я, обмакнув пару картофельных долек в горчичный соус и отправив их в рот.

Близняшки заулыбались, а вот Янке было не до смеха. Но мне не хотелось говорить об Эдике. Эта тема была для меня неприятной, запретной и какой-то пугающей. В конце концов, для чего мы тут собрались? Обсуждать слизняка Кравеца? Ну уж нет! Поэтому я, напомнив, что не хочу говорить о женихе моей сестры, перешла к главному – предложению Антона Владимировича встретить Новый год всем классом.

– Думаю, из вашего класса тоже желающие найдутся, – с энтузиазмом сообщила я близняшкам после рассказа о предстоящей поездке. – Конечно, все это так волнительно и ответственно… Ведь это мне нужно организовать сбор.

– Странно, а почему это он тебе предложил этим заняться? – сощурившись, спросила Яна.

Я покраснела.

– Наверное, понял, что я не подведу.

«Я всегда знал, что могу на вас рассчитывать, Наташа…»

– Все-таки я староста класса, – добавила я.

Почему-то в школе взрослые относились ко мне совсем по-другому, нежели родные. В классе я производила впечатление самого ответственного человека. А вот дома мне мама даже не позволяла ухаживать за цветами, боясь, что из-за меня они могут погибнуть. Цветами и уютом у нас в семье занималась только Алиночка.

– Поэтому ты моталась к нему в кабинет после уроков? – уточнила Яна.

– Ну, да.

– Когда он тебя позвать-то успел? После географии ты из кабинета выскочила как ошпаренная.

– Так на перемене, – принялась объяснять я. – Как раз, когда я Макеева с олимпиадой пытала.

– Макеева? – отозвалась Снежана.

– Это тот короткостриженый блондинчик из вашего класса?

– Ага, – помрачнела я, вспомнив, как Тимур поздравил меня с «тет-а-тетом» с географом.

– Он хорошенький, – кивнула Милана.

– Он – чудовище! – скривилась я.

Близняшки удивленно посмотрели на меня.

– Терроризирует бедного Золотка и прогуливает его уроки, – пояснила за меня Яна.

– М-м-м, – промычали сестры, красноречиво переглянувшись. Подруги считали мою увлеченность географом маниакальной.

А Янка вдруг начала хихикать.

– Ты чего? – удивилась я.

– До сих пор не могу забыть, как ты на Новый год Макееву подарила полкоробки шоколадных конфет, – сквозь смех проговорила Казанцева.

– Ой, да я там съела всего-то пару штучек! – запротестовала я. Но, подумав, криво улыбнулась: – Ладно, штук пять…

Эта история произошла в седьмом классе. Тогда мы впервые играли в «Тайного Санту», и мне в «подопечные» достался Тимур Макеев. О «Санте» я начисто забыла до того дня, когда подарок нужно было нести в школу. Тогда я взяла из серванта первую попавшуюся коробку конфет. У нас этих коробок тьма-тьмущая: папу на работе на кафедре с наступающим Новым годом каждый раз конфетами задаривают. Из дома я выскочила в последнюю минуту, не успев позавтракать. Даже решила до школы на автобусе добраться. Всю дорогу я гипнотизировала изображенные на коробке конфеты. Такие аппетитные, с орехом внутри и кокосовой стружкой сверху. Не выдержав, распечатала, и слопала несколько штук. Планировала только попробовать, но одной конфетой ограничиться не удалось. О чем, кстати, до сих пор ни капли не жалею. Конфеты оказались обалденными. В итоге коробку конфет вместе с запиской «Тиму М.» я тихонечко положила в красный мешок «Тайного Санты». До сих пор не знаю, какая реакция была у Макеева, когда он получил свой подарок…

Вскоре я начисто забыла про эту историю, а Янку мой «секрет» так развеселил, что она до сих пор каждую зиму мне это припоминает.

Когда мы вышли на улицу, уже стемнело. Мелкие снежинки хороводили в свете фонарей. Болтая и скрипя свежим снегом, мы добрели до перекрестка, где обычно и расставались. Пока светофор горел красным, Яна хлопнула себя пушистой варежкой по лбу.