Мы все знали, что он не прочь лечь с каждой из нас. Годами ловили его жадные взгляды, терпели его слюнявые поцелуи в щеки по праздникам, уворачивались от щипков.

Наши приемные родители, Авзураг и Марисоль Габарашвили, запустили в своей гостинице целый конвейер. Они удочеряют девочек тринадцати-четырнадцати лет, до восемнадцати используют как рабсилу, учат слушаться. Конечно, учат и много чему еще, но главный преподаваемый здесь предмет — раболепное подчинение.

Наивные, раньше мы думали, что отец нас даже немножко любит. Теперь ни у кого иллюзий не осталось. Мы — рабочий скот, который по достижении подходящего возраста продают тому, кто больше даст. И мы ничего не можем с этим поделать.

Я самая старшая из сестер, две недели назад мне исполнилось восемнадцать. Но я трясусь меньше всех, потому что знаю — меня не выберут. Я неликвид, товар с изъяном. По крайней мере так меня на днях назвал дядя Улдан. Полгода назад я начала поправляться и, несмотря на жесткую диету, набрала пять килограммов. Что со мной только ни делали: заставляли бегать по утрам, есть одни углеводы, потом, наоборот, их изъяли из моего рациона, проверяли мое здоровье, наказывали. Но я продолжаю прибавлять по полкило каждую пару-тройку недель.

— Так она скоро в дверь не влезет! — шипел на маму Марисоль мой приемный отец. — Придумай что-нибудь!

Либо она плохо придумывала, либо со мной и правда было что-то не так, но я оставалась при своих килограммах и сантиметрах.

Мои сестры гораздо красивее и стройнее. Новый жених почти наверняка обойдет меня стороной. Поэтому я дышу ровно, почти не волнуюсь, по крайней мере до того момента, пока в коридоре не раздаются шаги. Девчонки начинают трепетать, выстраиваются в линейку. Я стою предпоследней.

С шумом открывается дверь, на пороге появляются папа Авзураг, дядя Улдан, а вместе с ними какой-то незнакомец совершенно невероятных размеров. Он сканирует помещение взглядом, останавливает его на нас, выжидательно смотрит.

— Мои дочери… — начинает представлять нас отец.

Незнакомец подходит и подолгу стоит возле каждой, разглядывая.

У меня возникает ощущение, что мужчина сейчас станет проверять наши зубы — как у лошадей на рынке.

Проходит время, и мои внутренности будто стягивает жгутом, на лбу выступают капельки пота, начинают подрагивать колени. Пытку ожиданием выдержать не так-то просто.

Когда он подходит совсем близко, чуть не падаю в обморок. Держусь только на силе воли. От незнакомца пахнет мятой и лаймом, видимо, какой-то одеколон. Приятный, свежий аромат. Однако впечатление портит взгляд мужчины — слишком тяжелый, чересчур внимательный. Великан будто подмечает каждую веснушку на моем лице и груди, каждый выбившийся из прически волосок.

Мне не нравится его внимание, я хочу, чтобы он прошел мимо. Прекращаю втягивать живот, как меня учила приемная мать, выпячиваю его, даю разглядеть меня в неприглядном виде как следует.

Только вот похоже, что этого мужчину пятью лишними килограммами на филейной части не испугаешь. У него руки толще, чем мои ноги. И животик мой его не смущает, даже наоборот, кажется, нравится.

Вдруг великан кивает моему отцу.

— Она!

Услышав это, отец Авзураг и дядя Улдан улыбаются от уха до уха, хлопают друг друга по плечу, предлагают вернуться в кабинет и обговорить детали. Незнакомец кивает, и они уходят, оставив нас стоять на месте.

Сестры окружают меня, обнимают, пытаются подбодрить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Повезло тебе! — говорит мне одна из сестер.

— Он красивый и молодой! — хлопает в ладоши другая.

Но я уверена, каждая рада, что не на моем месте. И всё же понимаю, что мне действительно повезло, ведь всё могло оказаться гораздо хуже, а сердце продолжает прятаться в пятках и грозит там поселиться на всю оставшуюся жизнь.

«Как же я с ним буду… Он же такой здоровый!» — стонет мое сознание, и успокоить мне себя нечем.

Михаил

— Вот и хорошо, вот и славно! — жмет мне руку Авзураг. — Ты делаешь отличный выбор, Михаил. Это хорошая девочка, послушная, милая…

Осетин разливается соловьем, а сам подсовывает мне ноутбук.

— Переведи вот такую сумму вот на этот счет, и она твоя… — завершает он свою пламенную речь.

Его брат аж дышать забывает, когда я поворачиваю к себе ноутбук и всматриваюсь в цифры.

— Недурно! — присвистываю я.

— Ты не понимаешь, кого мы тебе сватаем! — заверяет меня Авзураг. — Алю обучили всему, что нужно знать хорошей жене! Она брала уроки массажа, умеет готовить блюда разных кухонь мира, занималась легкой атлетикой для гибкости тела, разбирается в интерьерах…

— Ее таланты меня не интересуют! Я хочу ее попробовать! — перебиваю я его.

Оба осетина хлопают глазами, не найдясь, что ответить.

— Женись и пробуй на здоровье… — отмирает через время Улдан.

Я складываю руки на груди, говорю с усмешкой:

— Пока не попробую, ни копейки не заплачу!

— Сомневаешься в ее невинности? Тебе недостаточно справок от гинеколога? — хмурится Авзураг.

Я резко серьезнею. Отвечаю строго:

— Возьми все эти справки и обклей свой кабинет, мне на бумажки плевать! Пока я опытным путем не удостоверюсь в том, что она нетронута, тебе от меня ничего не светит!

Снова пауза, на этот раз короче.

— Вопрос только в невинности? — спрашивает отец девчонки, прищурившись.

— Для меня это архиважно! — объясняю.

— Ну что ж, в таком случае сегодня ночью она придет к тебе в номер. Завтра ты переведешь деньги и можешь ее забирать!‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍