— Веб — что?

— Лиза, если я инвалид на ноги, это не значит, что я и на голову инвалид, — он разворачивается на своем инвалидном кресле и пытается уехать в свою комнату. Обиделся. Он очень ранимый, и я забываю об этом слишком часто.

— Но ты ещё маленький, как тебе это в голову пришло? — я присаживаюсь перед инвалидным креслом и смотрю ему в глаза.

— Я не маленький, Лиза, — начинает нервничать, но под моим требовательным взглядом он все же сдается. — В рекламе увидел бесплатные курсы. Я прошел обучение. Подготовил экзаменационный проект. Он им понравился и мне предложили работу.

— Но как тебе платят, ты же несовершеннолетний?

— По документам это всё делаешь ты.

— Я?

— Да, я копию твоего паспорта отправил и создал интернет кошелёк.

Я напугана и восхищена одновременно. Я думала, что он целыми днями в игрушки на компьютере режется, а он зарабатывает. И это в его — то четырнадцать лет.

— Лиза, ты не должна сутками работать. Я мужик и в состоянии тоже зарабатывать. Я тридцать тысяч получил. И ещё заказы есть.

Он говорит это, а у меня слезы текут по щекам. Как же ты быстро повзрослел, мой милый.

Я хочу всё это произнести вслух, но наш разговор прерывает трель звонка в дверь.

— Ты кого — то ждёшь? — спрашиваю Ваню. К нему иногда приходят школьные друзья.

— Скорее всего этот, с татухой на плече, он уже приходил сегодня. Тебя ищет, — тихо говорит брат и смотрит на меня с испугом. — Лиза… ты же не собираешься?

— Нет, Ваня, — вытираю слезы и встаю. — Я дала тебе слово.

Открываю дверь и, не позволяя пройти в квартиру, сама выхожу на лестничную площадку.

— Антон, я просила больше не приходить, — смотрю на высокого голубоглазого блондина под два метра ростом.

— Лизавета, ты мне позарез нужна. Маринка снята с заявки. Прикинь, беременна.

— Считай, что и я беременна, — безэмоционально произношу я.

— Лиза, да прекрати ты упрямиться, я же знаю, что тебе этого не хватает, — он достаёт сигарету из пачки, но покрутив ее между пальцев, снова запихивает в пачку. — Не понимаю я тебя, что тебе мешает поучаствовать в гонках? Не бесплатно же! Призовой фонд пятьсот штук. Такого банка ещё никогда не было. Тебе же деньги нужны. Ваньку на ноги ставить надо. Операцию пацану оплатить сможешь.

— Нет! — резко отвечаю я.

— Ты победительница последних трёх….

— Я сказала — нет. Забудь сюда дорогу, Антон. Я больше в этом не участвую.

Он еще что — то говорит, только я не слушаю. Закрываю дверь и прохожу на кухню. Ваня смотрит на меня безотрывно, он знает, зачем Кузнецов ищет меня, и прекрасно понимает, как мне до скрежета зубов не хватает адреналина от скорости. Он боится, что я сорвусь. Не решается даже спросить о моем решении. В глазах застыл страх.

— Я отказалась, Ваня, — выдавливаю из себя улыбку. — Ты меня кормить будешь?

— Конечно. Садись.

После завтрака, который уже плавно перешёл в обед, я ухожу в свою спальню. Задергиваю тяжелые, плотные шторы и ложусь в постель. В душ пойду после, сил нет даже переодеться. Веки тяжелеют, мозг требует сна, а вот сон посещать меня не торопится.

В моей голове еще гудит шум ветра от сегодняшней поездки до квартиры Руслана. Скорость. Я снова её ощутила. До сих пор сердце бешено стучит в груди. В свое время скорость стала моим спасением. После смерти родителей я только так могла справиться с приступами паники и отчаяния. Садилась на байк и гоняла по пустому полигону. В один день превратилась из девочки студентки в мать для своего младшего брата — инвалида. Но как бы я не хорохорилась перед ним, строя из себя зрелую женщину, я так и оставалась девочкой, которая плакала по ночам в подушку от того, что рядом не хватает мамы. И я нашла способ уйти от внутренний боли, заполнить пустоту от утраты.

Гонки. Скорость. Адреналин. Деньги.

Благодаря этому доходу я оплачивала учебу, погашала счета за трёхкомнатную квартиру, и покупала дорогие лекарства для брата.

Но спустя год мне пришлось урезонить свою любовь к байкам и бешеной езде. Ваня очень боялся за меня. Был сам не свой, когда я уезжала на ночные гонки, ждал моего возвращения, а приезжала я обычно часа в три или четыре ночи. И лишь когда я хлопала входной дверью, он облегченно вздыхал и молча отправлялся спать, вытирая слезы, чтобы я не видела. Но я увидела. Однажды. Когда опоздала. Не приехала домой вовремя, по дороге колесо пробило, и телефон к тому же сдох. Брат не смог мне дозвониться. Ночь была дождливая, а дорога пустынная. Я добралась домой пешком только к утру. Ваня плакал у фотографии мамы с папой. Он меня не заметил, так как сидел ко мне спиной. Он молился и просил родителей не забирать меня к ним. Он клялся, что если со мной что — то случится, то он покончит с собой. Не останется один на этом свете. И тогда я сломалась. Не выдержала. Поняла, что, играя в рулетку со смертью, на кон ставлю не только свою жизнь, но и еще одного человека. Самого родного и любимого. В то утро я дала брату слово, что перестану гонять за деньги и, вообще, стрелка спидометра моего байка никогда не перевалит за сотню. И я честно держала его, два года. А сегодня я впервые нарушила слово. Из — за Руслана. Я гнала под двести. Только бы успеть и не сорвать сделку. Ветер навстречу, неповторимое волнение в груди, и ощущение внутренней силы.

На самом деле Руслан ни причем, мне нужна была уважительная причина надавить на педаль газа. Снова уйти в отрыв и ощутить себя живой. Пусть на мгновение. Пусть на чуть — чуть. Но все же…

Скорость — это мой наркотик.

Наркотик, от которого я так долго лечилась, и так опрометчиво снова попробовала.

Я приехала на работу сегодня на такси. На байк не села, наказала себя. Испугалась снова сорваться и надавить на газ. Поэтому, пока душа требует ветра и скорости, я поезжу на общественном транспорте. Скоро отпустит. Уже проверено.

— Елизавета Сергеевна, — меня окрикивает мой начальник, выходя из огромного внедорожника, — подожди.

Я останавливаюсь посреди стоянки в ожидании босса.

— Добрый вечер, Руслан Дамирович, — приветствую начальство. Он как всегда неотразим. Черный костюм, белоснежная рубашка, расстёгнутая на две пуговицы.

Он вообще в курсе насколько сексуален?

— Добрый, Лиза. Вчера не успел сказать тебе спасибо. Ты меня очень выручила. Вот, держи.

Я только сейчас замечаю букет белых роз у него в руках. И как ни странно он протягивает его мне. Мне в жизни никто и никогда не дарил цветов, кроме папы, конечно.

Я смотрю на них и не решаюсь взять. Стою столбом и пялюсь на белые, шикарные, крупные розы. В букете наверно штук тридцать или около того. Красота невероятная.