лицо в фонтане. Нашла тень и уселась на скамейку. И подумала: «Вот теперь я ни там, ни здесь».

Подошел мальчишка-пузан в майке с дохлой рыбкой на прутике. Постоял, поглядел на Ксеню да так с повернутой головой дальше пошел.

Аптекарская жена провезла коляску. Она, слава богу, книжку читала, так что на Ксеню и головы не подняла.

Два туриста мимоходом на Ксеню взглянули, а потом поодаль остановились, в ее сторону стали смотреть. Вот прицелились кинокамерой, пошли в наступление.

Господи, когда это кончится, тут кино, там кино.

Вдруг подбежали две девочки из ее класса, Зина и Люся.

— А мы видели! А мы видели!

— Ох, Ксенька, как тебе повезло!

— А вы не на практике? — удивилась Ксеня.

— Что мы, дурее тебя? — сказала Зина. — С утра стоим. Думали, на съемку возьмут.

— А я и не думала.

— Ах, она не думала!

— Я пять рублей потеряла, — сказала Ксеня.

Люся подскочила на скамейке:

— Да я бы десять отдала!

— Ну-ка встань, Ксенька, — попросила Зина, — дай на сарафан поглядеть.

— А что тебе Сережа говорил?

— Ох, тебе идет. Цвет хороший.

— А Сережа твой прелесть! Главный герой! Только мне кажется, он в Таню влюблен.

— Конечно! — сказала Зина. — У них всегда так: главный герой и главная героиня влюблены.

— Ох, а Таня-то хороша!

— Ах, перестань! Тощая, как селедка!

Ох, ах, а смысла-то и нет. И сарафан, и Сережа, и Таня, и среда в седьмую пятницу, а смысла-то и нет.

22

Сережа. Вот он и идет, Сережа. Идет с Таней, с режиссером. На съемках обед. Идет по скверу, цилиндр под мышкой, размахивает рукой.

А за ними целая толпа актеров. На соседних дорожках зрители.

Увидит или не увидит?

Увидел.

— А, Ксеня, пойдем к нам!

Куда это к вам? Не ходи.

Не пойдет она. Куда это она пойдет.

— Пойдем, пойдем, — зовет и Софья Марковна.

Нет, Ксеня тут посидит. Домой ей идти не велено. В гости — совестно. Стало быть, здесь надо сидеть. Разве только пойти на речку. На пустын бережок.

23

— Ты Аленушка? — спрашивает пузан с дохлой рыбкой.

— Нет, я Марфута.

— А из какой это сказки?

— Из другой. Ты чего рыбку-то дохлую носишь?

— Это Сенька поймал.

— Выброси!

— Я ее в речку пущу погулять.

Пузан сел на камешек.

— Ну, рассказывай.

— Давным-давно, в нашем городе…

— А не в некотором царстве?

— Наш город и есть некоторое царство. Не перебивай. Давным-давно в нашем городе жил разбойник. Он был очень сильный, но слепой. У него была большая-пребольшая дубина, и он этой дубиной все на свете крушил. Убивал всех, кто под руку попадется. И больших и малых, и добрых и злых. Без разбора. Ему было все равно. Ведь он был слепой. Каждый день разрушал семь домов и убивал двадцать семь человек. И вот однажды в городе осталась одна Марфута.

— Это ты?

— Воеводская дочь. Молчи. Идет разбойник к Марфуте со своей дубиной, идет… А она ему навстречу тоже идет… Вот он все приближается, приближается…

Вдруг камешки зашуршали.

— И она к нему приближается, приближается…

Это Сережа.

— А, Ксеня, и вы здесь!..

— Ну, а дальше-то, дальше! — говорит пузан. — Он к ней приближается…

— Вы купались? — спрашивает Сережа.

Ксеня говорит:

— Нет.

Сережа говорит:

— Я от всех убежал. Больно они медленно собираются. А вы будете?

Ксеня говорит:

— Нет.

Пузан говорит:

— Он все приближается, приближается…

Сережа спрашивает:

— Кто?

— Да ну тебя в корыто! — говорит пузан.

Пошел прочь и заревел.

Ксеня догнала его, зашептала:

— Я доскажу тебе, доскажу, ты завтра приходи!..

24

Речка движется всей гладью, закручивает на быстрине воронки.

Ксеня на бережке сидит в красном сарафане. Рядом с нею Сережина одежда и башмаки.

— Мелковата река! — кричит Сережа, главный герой.

— А вы подальше зайдите! — кричит Ксеня.

Рядом с нею его одежда с оловянными пуговицами. И башмаки. А сама она в красном сарафане.

— Камни острые! — кричит Сережа.

— А вы плывите! — кричит Ксеня.

А рядом с нею, значит, Сережина одежда и башмаки.

Сережа бултыхнулся в воду и поплыл. Поплыл, поплыл саженками, с перевертом на спину, а после снова саженками.

— Течение сильное! — кричит Сережа.

— А вы ближе к берегу! — кричит Ксеня.

Вдруг нырнул. Долго не было головы над рекой. Ксеня даже привстала…

А вот вынырнул. Отфыркивается. Замахнулся и бросил что-то на камни.

Ксеня подняла, а это беззубка.

— Это вам! — кричит Сережа.

— Вот невидаль! — кричит Ксеня.

Из-за поворота вынеслись две байдарки с туристами. А Сережа нырнул.

Байдарки несет течением прямо к этому месту. Туристы веслами машут в разные стороны.

— Остановитесь! — кричит Ксеня.

А ее не слышат.

— Поворачивайте! — кричит Ксеня и бежит по воде.

А ее не понимают. Не слышат и не понимают. Размахивают веслами.

Вдруг Сережина голова появилась возле байдарки. Отфыркивается, окаянный!..

Туристы испуганно оглядываются. Уходят вниз по реке.

Тут только Ксеня подняла подол сарафана. Вымок подол, потемнел.

Сережа постоял на стойке. Попрыгал, обсох.

Ксеня говорит:

— До свиданья. Мне пора.

— Да подождите, — просит Сережа, — сейчас я свое чертово сукно надену, вместе пойдем.

По правде-то говоря, торопиться ей некуда. Но и Сережу ждать ни к чему. Куда это ей с ним вместе идти?

А Ксеня-то ждет!..

Сережа спрашивает:

— Как вы живете тут?

Ксеня косу заплетает и говорит:

— Как живем, обыкновенно живем.

— Да разве в такой красоте можно жить обыкновенно? Я бы, наверно, тут каждый день балдел.

— Мы ведь не туристы, — говорит Ксеня. — У нас не всё праздники, есть и будни.

Так ему, Ксеня, в таком духе и отвечай.

— До свиданья, — говорит Ксеня. — Мне сюда, на вал. А в гостиницу можно пройти низом.

Сережа обдумывает.

— Ну и я по валу пройдусь, если не возражаете. Что хоть за вал?..

А Ксеня-то не возражает!..

Вместе поднимаются по кочковатому склону, руками за траву хватаются.

Внизу, слева, открылся перед ними городской парк.

И вдруг Ксеня видит, как туда, вниз, скатывается человек. Знакомая такая фигурка! Только листья летят из-под ног в разные стороны. Скатился и побежал.

«Да это ж Толик!» — думает Ксеня.

Толик, а кто же! Но она его не кричит. Не кричит она его, а надо бы!

Ксеня идет рядом с Сережей и Толика не кричит.

— Красивая панорама, — говорит Сережа и глядит за реку.

А Ксеня все смотрит вниз, вниз. Но там уже никого не видно. Нету Толика. Был и нету. Одни деревья.

— Что? — спрашивает Ксеня.

— Я говорю, церкви какие-то на горизонте.

— Это архитектурные памятники, — говорит Ксеня. — У нас их столько, что не счесть.

— Да-а… — шепчет Сережа. — Дух захватывает… Пижоним в Москве, по