увидел девушку под светом уличного фонаря. «Она!» – промчалось в голове. Я подходил ближе и чувствовал, как сердце тяжелеет. Его биение отдавалось в ушах. Сказать что-нибудь или пройти мимо? Скажу, но не сегодня. Пройду мимо.

– Привет! – сказала она. – А я тебя жду!

– Привет, ну, вот и я.

Одолевало жгучее желание схватить ее руку и поцеловать.

– Ты проводишь меня?

Она повернула голову в сторону и испытующе поглядывала.

– Я? Конечно… провожу.

Какой же я кретин! Простые слова из меня надо клещами вытягивать.

Она взяла меня под руку и повела в противоположную сторону моего дома. Так и думал, что она живет именно там, ведь мы не пересекались вне работы. Мы шли по аллее высоких берез и молчали. Я тревожно вслушивался в шарканье ног по сырому асфальту. Что же рассказать? Ничего в голову не лезет. Тишина казалась утомительной. Завтра она на меня даже не посмотрит, после такого неуютного вечера. Она заговорила сама:

– Я давно хотела с тобой познакомиться и все не решалась подойти.

– Правда?

– Правда. Мне казалось, ты тоже хочешь познакомиться, но стесняешься. Ах, как красива ночь! Сегодня такой чудесный день.

В минуты, когда свет фонарей касался нас, я разглядывал ее лицо. С острым подбородком и таким же острым носиком, светло-серыми глазами, плавными линиями скул. На ее щеках пестрели веснушки, которые так неестественны в это хмурое время года. Ее длинные до бедер волосы свисали крупными волнами и тихо развевались на ветру. Когда мы покидали свет, я всматривался в гущу темноты. Изредка поглядывал на серебристую луну и вслушивался в нежный, певучий голос девушки.

– Мне так хочется уйти с этой работы, – сказала она. – Такая там бестолковщина!

– Правда?

– Правда. Мы живем лишь раз. Стоит ли так ничтожно растрачивать время? Нет.

– А что, если нам… – я не договорил.

Мы остановились перед домом. Бревенчатая одноэтажка с чердаком. В окнах тускло горел свет.

Она стояла напротив и смотрела мне в глаза. Какая она красивая! И рядом со мной.

– Ты что-то говорил, – сказала она.

Я замешкался и закусил губу.

– Нет, ничего.

Она прильнула ко мне и украдкой чмокнула, оставив теплый и влажный след на губах. «Пока!» – сказала она, взбежала по ступеням и скрылась за дверью.

Я стоял не в силах шагнуть, точно захмелел. Приложил руку к губам, вытер. Посмотрел на ладонь, поднес к носу и вдохнул сладкий запах. Взаправду ли это? Опьяненный я поволочил ноги в сторону дома. В голове вертелись последние пятнадцать минут жизни. Пятнадцать минут, которые стоят дороже прожитых лет. Все пыль. Девушка сдула теплым дыханием с моих плеч годами оседавшую пыль.

Я проходил мимо завода со странным желанием скорее дождаться завтрашнего дня. Скорее прийти на работу, где она. Так хочется верить, что она будет ждать. Она будет. Я торопился домой набить желудок и впасть в сон, чтобы скорее наступило завтра. За оградой работники второй смены и те, кто остался на подработку, выходят из курилки и неторопливо бредут в цех. Она права. Она видит суть этой мирской суеты, на которую не стоит тратить жизнь, ведь другой нет. Жизни после смерти нет, лишь бесконечные мгновения утраченного времени. Они на повторе крутятся перед смертью, во время смерти и после.

Завтра, когда вновь ее провожу, откроюсь ей. Скажу все то, что так хотел сказать! Если она согласится быть со мной, то я сверну горы ради нашей жизни. И заживем мы словно в сказке, но наяву. Я ей откроюсь… Вот мой дом и мой очаг. Не помнится, когда в последний раз я засыпал с приятными мыслями о завтра.

Утром. За окном мерно плыл сизый туман и обволакивал призрачной дымкой окружение. И почему сон съедает воодушевление? Еще вчера как одурманенный я стремился к подвигам и безрассудствам. А сегодня голова распухла словно от похмелья. И внутри жжет раскаяние, что надавал себе обещаний, которых не выполню. Может, провести с ней еще пару вечеров, а там уж и открыться?

Я надел куртку, пристально всмотрелся в отражение зеркала и вышел на улицу. С каждым вдохом грудь наполнялась свежестью, очищалась от застоявшейся духоты. Если решил – выполняй. Я же знаю себя: помедлю и все испорчу.

Окрыленный я перескакивал слегка обледенелые лужи, которые оттают с первыми лучами солнца. Сегодня на работе все будет иначе. Наконец я чувствую, что живу не зря. Что вся эта чепуха, которая наполняет рабочее время, оправдала себя. Рядом будет она.

У пропускного пункта мерзнет кучка людей. Как и у меня, у них случились проблемы, и они пришли просить место. Только проблемы заставят прийти на этот завод в поисках работы. Девушка из стоящих показалась знакомой. Это она! Неужто меня поджидает?

– Привет! – сказала она, – а я вот тебя жду.

– Привет, – сказал я неуверенно, – что-то случилось?

– Случилось. Давай не пойдем на работу?

Я опешил.

Я грезил о подобном и в мыслях согласился бы не раздумывая. Но когда это произошло в действительности, то погряз в сомнениях. Испугался чего-то непонятного. В любую минуту я сорвался бы и убежал с работы, но в то же время не хотелось терять место. Работа несложная, платят вовремя, добираться недалеко. Если я не выйду на смену, то придется искать новую работу и… черт, мне же хочется согласиться!

– Я говорю, давай не пойдем на работу? – сказала она и заулыбалась.

– Хм… как это… ну давай не пойдем.

Она радостно вскрикнула, схватила меня за руку и потащила прочь от ворот завода. Я не спросил, куда мы идем. Пускай ведет куда хочет. Пускай этот день пройдет безрассудно, пускай вся судьба будет в руках у этой девушки.

Мы торопились, отчасти из-за промерзлого воздуха, а отчасти из-за чего-то еще. Мы шли к ее дому. Она звонко что-то говорила, но я не вслушивался в смысл слов, я пьянел от самого звука ее голоса. Я не понимал ничего из сказанного, внутри теплилось приятное чувство безразличия, лишь бы все оставалось так же. Чтобы мы шли вдвоем и неважно куда. И неважно, что во время работы, важно, что вдвоем.

Она остановилась у дома, прищурила глаза и испытующе посмотрела. Я растерялся и даже на полшага отстранился. Что она задумала? «Пойдем!» – сказала она и потащила меня за руку. Зайдя внутрь, она скинула куртку и стащила обувь. Я невольно стал подражать, но не понятно, почему мы спешим. Сбросив верхнюю одежду, она замедлилась и начала плавно расстегивать пуговицы на рубашке, лукаво поглядывая. Я замер. Она скинула рубашку и обнажила изящную