Про изгнание воды Тина знала, Роман даже объяснял ей в общих чертах, как применять это заклинание в качестве самозащиты. Но Тина не подумала связать тех троих мертвецов с господином Верноном.

Еще одна вещь должна была насторожить Тину гораздо больше, чем предупреждение Романа и известие о странных трупах. Исчезла Марфа. На другой день после отбытия колдуна. Куда? Почему? Неведомо. Потом заговорили, что она в Пустосвятово купила домик с большим садом и оставила служение. Когда такие, как Марфа, уходят, это тревожный знак. Это звонок колокольчика: динь-динь, беда! Но Тина, как уже было сказано, не тревожилась.

Но еще до того, как слух о Марфином отступничестве достиг Темногорска, заглянул к Тине следователь Сторуков. Что у него за дело к господину Вернону, не сказал. Спросил, где Роман и не было ли каких вестей. Спрашивал Сторуков как бы с неохотой и кивал, когда Тина отвечала “не знаю”. А потом следователь сказал, хмуро глянув на Тину:

– Я знаю, что этих троих убил Роман Воробьев. Но доказать не могу. Они умерли от обезвоживания.

Никто так не убивает. И потому ни один суд не примет этого дела к рассмотрению, даже если я захочу найти улики и свидетелей. Но хозяин этой троицы знает, чьих рук это дело. Учти.

– Что учесть? – зачем-то спросила Тина.

– Учти, что лучше иметь дело со мной, чем с ними.

Она вполне однозначно поняла его слова: достала из сумочки сто баксов и положила на стол перед следователем. Надо сказать, что августовский дефолт, случившийся как раз в том году, почти ничуть колдуна не коснулся: Роман всегда брал за работу только баксами. Впрочем, как и вся колдовская братия.

Сторуков деньги спрятал и предупредил:

– У меня еще одно дело неприятное. Один свидетель видел, что Роман Воробьев увез из Темногорска мальчишку тринадцати лет. И с тех пор пацан исчез. Учти, – добавил со значением.

– Учту, – отозвалась Тина.

На другой день явились какие-то люди – хмурые, в черных кожаных куртках, требовательно постучали в ворота. Тина могла не открывать – заклятия ограждали. Но чего-то испугалась и открыла.

Люди в черной коже вошли в дом, по-хозяйски расположились в гостиной. Вернее, один из них, явно главный, сел, остальные встали за его спиной и за спиной Тины.

– Где Воробьев? – спросил главный.

– Не знаю. – Она пожала плечами и, кажется, только теперь ощутила беспокойство.

– Лучше ответить.

Главный был невысокого роста и полный, с бычьей шеей и светлым ежиком на голове, причем ежик начинался почти сразу над бровями.

“Штампуют их, что ли, таких мордатых?” – подумала Тина.

– Да не знаю я. Уехал он. А куда – не сказал. Может, на море с любовницей подался, почем я знаю.

– Давай договоримся. – Главный был осторожен, памятуя, в чьем доме находится. – Я тебе пятьсот баксов даю, а ты мне толкуешь, где твой босс.

– Я господина Вернона за пятьсот баксов не продаю! – неожиданно дерзко выкрикнула Тина.

И тут же один из подручных вмазал ей ладонью по лицу. Не сильно, но хлестко. И очень больно. Щека так и вспыхнула. Тина закричала и схватилась за скулу. Обидчик ее тоже заголосил – рука у парня миовенно потемнела и скрючилась.

Гости переглянулись.

– Колдунья, – прошептал бритоголовый парнишка помладше и попятился к двери.

Только к Тининым способностям происшедшее не имело никакого отношения: сработала Романова защита, усиленная колдовскими ловушками дома.

– Не трогать ее! – остерег главный. – И вообще тут поосторожней. – Он обвел внимательным взглядом гостиную, но ничего не заметил, да и не мог заметить. Однако он был умен и не стал испытывать еще раз, на что способны господин Вернон и его ассистентка. – Слушай, красотка, я тебе две тысячи зеленых даю, толкуй, где твой Воробей, и уходим.

– Как же! – нахально крикнула Тина. Она уже поняла, что Роман даже на расстоянии ее защитил. Эти, в коже, ее больше пальцем тронуть не посмеют. – Никто Романа Вернона не найдет, если он того не хочет. А вот он вас найти может в любой момент, в лужу любую посмотрит и увидит, что вы тут, в его доме, творите! И тогда– берегитесь.

Главный покосился на своего подручного – тот все еще баюкал руку и тихонько поскуливал. Кисть, что торчала из рукава, сделалась черного цвета.

– Нам лишь потолковать с ним нужно, и ничего больше, – осторожно настаивал главный.

Тина улыбнулась, не скрывая чувства превосходства, – ассистентка Романа Вернона не может снизу вверх смотреть на таких парней. Была бы сильной колдуньей, в слякоть зеленую обратила бы всех. Эх, дура, учиться надо было!

– Пятьсот баксов! – крикнула она задорно.

– Что? – не понял главный. Обычно требовал он.

– Пятьсот баксов, или рука у этого мерзавца, что меня ударил, отвалится, а потом он и сам копыта отбросит.

Главный вновь окинул взглядом гостиную. Выругался. И достал бумажник…

Дня три за домом следили – немудреный Тинин дар сообщал об этом постоянно. Наконец “наружку” убрали. Потом заходил какой-то другой мент – не Сторуков – и тоже выспрашивал. У Тины сразу появилось подозрение, что не для органов внутренних дел этот посетитель старался, а совсем для других ребят. Этому она ничего не сказала. Лишь пожимала плечами да повторяла раз за разом: не знаю.

В те дни Алевтина пожалела, что столь малому научилась у Романа. Ведь она могла стать самой лучшей колдуньей, могла сейчас такое учудить, что весь Темногорск только о ней бы и говорил! А она неведомо на что растратила дни. Вдруг Роман не вернется? Тина плакала от ужаса при этой мысли. После долгих колебаний, промучившись ночь без сна, решила колдуна найти. Произнесла отворяющее заклинание, вошла в кабинет. Все другим ей показалось здесь в отсутствие Романа. В груди так сдавило, что не вздохнуть. И ожерелье на шее стало дергаться, причиняя боль. Тина втянула воздух поглубже, задернула шторы, зажгла свечи. Достала из буфета тарелку кузнецовского фарфора – одну из трех, – налила пустосвятовской воды, положила на поверхность ладонь – невесомо. Так, как учил колдун. И стала думать о Романе. Не где он сейчас, не что с ним, а просто о нем. Поначалу поверхность замутилась. А потом стала алой как кровь, и явился какой-то лесок, котлован с водой, и вдруг полыхнуло в глубине огнем. Тина взвизгнула и вскочила. Изображение тут же пропало.

“Беда с ним! Беда!” – стучало сердце.

“Опасность рядом с ним!” – пульсировало ожерелье.

На другой день она попробовала вновь искать Романа, но в этот раз ничего не вышло: вода замутилась, но изображение так и не проступило. Ночью она проснулась и лежала без сна. Прислушивалась. Мнилось: кто-то ходит по дому. Но нет, почудилось. Утром она спрятала в спальне, в ящике комода, кухонный нож, которым резала мясо. Это она-то, ученица Романа Вернона, наделенная водным ожерельем, решила положиться на обычную сталь!