По мнению большинства, критической точкой для Трумэна была невозможность смириться с количеством человеческих жертв, в которое обошелся бы отказ от как можно более скорого окончания войны. Да, японцы отступали; их, вероятно, отделяли от поражения всего месяцы. Но, по оценкам военных советников Трумэна, продолжение преследования японцев от одного маленького тихоокеанского острова к другому и в конечном итоге к большим населенным островам позволяло врагу задавать темп и увлекало за ним союзников – это удвоило бы количество смертей и увечий, уже полученных за время всех военных действий. Жестокая математика, где за цифрами стоят человеческие жизни.

Сразу же стало понятно, что последствия ядерной бомбардировки еще более чудовищны, чем предполагалось. Это вызвало общественное осуждение, которое сохраняется по сегодняшний день. Даже когда у большего количества стран появились ядерные возможности, которые не носят исключительно военный характер, факт остаётся фактом – лишь очень немногие страны способны использовать весь разрушительный потенциал «этой» бомбы. Двумя такими государствами, как мы знаем, являются Соединённые Штаты и Северная Корея.

До сих пор я подчёркивал в своей книге, что Трумэн должен был взять и взял на себя всю ответственность за решение по атомной бомбе. Но он работал не в вакууме. У него была группа советников, как неформальных, так и официальных. У нас с вами есть точно такой же инструмент.

Многие с удовольствием советовали Трумэну, что ему делать. Он курил сигары и часто допоздна играл в карты с этими консультантами. Некоторые из них были его близкими друзьями со времен юности или с периода работы в Сенате – история их отношений была долгой. У всех нас есть в жизни такие люди.

А что насчёт Бесс, жены Трумэна, которую он называл своей ближайшей политической советницей, «боссом»? По сути, ей ничего не было известно о бомбе и она была «очень рассержена» и «глубоко обеспокоена», как и большая часть мира, когда услышала о её использовании. Опять же весьма узнаваемо.

Дав присягу 12 апреля 1945 года, Трумэн унаследовал членов Кабинета из администрации Рузвельта и генералов, которые вели войну, – я бы назвал их «официальными» советниками. Сохранились и его доверенные коллеги по работе в Сенате, и коллеги на мировой арене, лидеры стран-союзниц, Черчилль и Сталин. Большинство генералов – в их числе Джордж Паттон, Дуглас Макартур и другие – охотно делились своими мнениями. Если подумать, у нас с вами тоже есть множество таких «официальных» советников. Тем не менее нам следует быть осторожными. Трумэн оценивал интересы, намерения и мотивацию своих «советников». Их рекомендации не всегда давались с лучшими намерениями. Нам тоже сто́ит это учитывать.

В его новой роли Трумэну понадобилось некоторое время, чтобы установить искреннее личное и политическое доверие, но, судя по всему, он понимал, что окружающие знали больше его. Он не собирался подрывать процесс, в который оказался внезапно вовлечен. И, безусловно, он остро осознавал необходимость национальной стабильности в период тяжелой войны; в статье The New York Times, объявлявшей о смерти Рузвельта, отмечалось, что «мистер Трумэн сразу же дал знать, что Кабинет мистера Рузвельта по его просьбе остаётся на службе». (Только в 1946 году он впервые сделал самостоятельное назначение в Кабинет.)

Президентство, политика – и бизнес, связанный с карьерой, – это сферы жизни, где можно однажды встретить кого-то, обменяться с ним рукопожатием, пообщаться через переводчика, если это необходимо, а затем называть «мой очень хороший друг».

Как легкомысленно!

Напомню, что я уже говорил об одиночестве Трумэна. Думаю, ему во многом приходилось полагаться на собственный здравый смысл, который был врождённым и хорошо отточенным.

Важно учитывать, что Трумэн был вице-президентом пять месяцев. Он был президентом едва ли четыре месяца, когда принял решение о сбросе бомбы. Неизвестно, чтобы он присутствовал на каком-либо совещании с участием Рузвельта, Сталина и Черчилля, и была лишь одна личная встреча между Трумэном, Сталиным и Черчиллем. Вероятно, эти мировые военные лидеры могли использовать секретные телеграммы и телефонные звонки, но эпоха моментальной коммуникации, которую мы сегодня принимаем как должное, ещё даже не мелькала на горизонте.

Похоже, что Трумэн был очень скрытным по отношению к Сталину. Не было секретом, что США стремительно разрабатывали пригодную для использования атомную бомбу. Но Трумэн не признавался в этом Сталину прямо, и тот, очевидно, решил, что американцы сделают все необходимое для борьбы с Японией.

Черчилль без обиняков говорил об использовании атомной бомбы. Упоминая встречу военных лидеров 4 июля, он позже написал:

Принципиальное согласие англичан использовать это оружие было дано… Окончательное решение теперь должен был принять президент Трумэн, в руках которого находилось это оружие. Но я ни минуты не сомневался, каким будет это решение, и с тех пор я никогда не сомневался, что он был прав… Между нами было единодушное, автоматическое, безусловное согласие, и я также никогда не слыхал ни малейшего предположения, что нам следовало бы поступить иначе[7].

Эта первая встреча Черчилля с Трумэном также могла быть их последним официальным общением. Консервативная партия проиграла всеобщие выборы 5 июля, и Черчилль, таким образом, больше не был премьер-министром. (Всё это несмотря на тот всегда казавшийся мне очень интересным факт, что Германия капитулировала 7 мая – успех, на который Черчилль мог справедливо претендовать. Но решающими, разумеется, были другие факторы.)

Что касается Трумэна, он не оглядывался назад: «Всю свою жизнь, когда мне приходилось принимать решение, я принимал его и забывал о нем… Это всё, что можно сделать».

За семь лет своей деятельности в качестве президента Трумэн провёл Соединённые Штаты через множество других поворотных моментов. Капитуляция Германии. Потсдам. Капитуляция Японии. Доктрина Трумэна. План Маршалла. Холодная война. Коммунизм. Движение за гражданские права, включая десегрегацию в вооружённых силах. Закон о национальной безопасности. Создание государства Израиль. Блокада Западного Берлина. Справедливый курс. Корея. Макартур. (И многое другое!)

Вот главные уроки, которые я извлек из процесса принятия решений Трумэном.