они знали о существовании бронированной комнаты. – Но знает, ли о существовании камня и месте, где он хранится, горничная леди Мильдред? – спросил Спенсер, с нетерпением ожидая ответа своего друга.

– Она служит у нас не более года, – ответил тот, – но уже успела показать себя с самой лучшей стороны. Она очень привязана к Милли и совсем не похожа на простую девушку. У неё отличные рекомендации.

– Вам больше никто не приходит в голову? – задал он вопрос.

Лорд Гекзам, видимо, колебался и наконец нехотя произнес:

– Я мог бы назвать одно лицо, но считаю это не вполне корректным, в виду отсутствия серьезных оснований. Я скажу только вам, в надежде, что останется между нами. Это Гутберт Брердан.

Спенсер вздрогнул, не будучи знаком лично, он знал Брердана понаслышке и отлично помнил, что тот пользовался далеко не блестящей репутацией и тем не менее имел наглость просить руки леди Мильдред.

– Вы сами понимаете, что назвая такое имя, как Брердан я ставлю себя в неудобное положение, – продолжал Гекзам, – тем более что это сын моего старинного друга. Кроме того, никаких серьезных оснований для подозрений у меня нет.

– Год назад мне показалось, что Милли к нему неравнодушна, он как раз гостил у меня. В то же время я узнал про него несколько некрасивых историй и разом положил конец всяким отношениям между ним и моей дочерью, запретив ему бывать у меня в доме. Вообще я не люблю вспоминать о нем, а также раз и навсегда прошу вас не считать его способным на воровство.

– Мне очень неприятно, что я невольно стал причиной неприятных воспоминаний, – искренне огорчился Спенсер. – Я руководствовался только желанием помочь вам и разгадать эту тайну.

– Я понимаю, понимаю, – ласково произнес Гекзам. – Не огорчайтесь, мой друг. Я вполне разделаю вашу мысль о третьем лице: остается только узнать, кто именно это третье лицо. Наша задача будет тем труднее, что мы не можем предать это дело гласности. Я не хочу прибегать к содействию полиции, по крайней мере, в данный момент. Я не имею никакого желания раскрыть стоимость изумруда. Если бы она стала известной, я не знал бы ни минуты покоя, так как тогда его наверняка украли бы у меня во второй раз. Но, однако, уже поздно и лучшее, что мы можем сейчас предпринять, это пойти спать. Говорят, что утро вечера мудренее. Может быть, и мы что-нибудь придумаем завтра. Мне хотелось бы пожелать «приятного сна» Милли, но она вероятно уже легла и я не буду ее тревожить. Итак, спокойной ночи мой милый друг. Пожелаем друг другу поскорее найти третье лицо.

Он поднялся с места и пожал руку Спенсеру. Несмотря на его шутливый тон и удивительную выдержку Спенсер заметил, что он был глубоко взволнован и даже как-то сразу постарел на несколько лет. И в глубине души вторично за этот вечер, молодой человек пожалел, что этот несчастный изумруд не остался в руках языческого идола в индусском храме.

Чтобы пройти в свою комнату, Спенсер должен был пройти мимо двери Милли. Не желая беспокоить ее, он не зажег свечи и старался идти, едва слышно ступая по ковру в коридоре. Кругом было темно. Только слабый свет, заглядывавшего в окно полумесяца, освещал ему путь, бросая вокруг причудливые тени.

Он уже подходил к спальне молодой девушки, как вдруг до его слуха донесся жалобный женский голос.

Его сердце замерло. Он узнал голос леди Мильдред.

В первую минуту он хотел броситься к ней на помощь, но затем он сообразил всю некорректность подобного поступка.

Он остановился и бросил взгляд в глубину освещенного луной коридора. Место, где он остановился, оставалось в тени, но дальше можно было разобрать очертание каждого предмета. Когда его глаза мало-помалу привыкли к полутьме, Спенсер различил у дверей спальни леди Мильдред какую-то фигуру. Это был силуэт высокой, стройной женщины, плотно прижавшейся к половинке двери. Спенсер скорее догадался, чем узнал, что это Марта. Для него все открылось в новом свете. Дверь спальни была приоткрыта и молодая девушка, думая, что никто ее не слышит, спокойно изливала свою душу, не подозревая, что каждое её слово слышит и запоминает чужая, недоброжелательная женщина. Спенсер не знал, как ему поступить. Ему хотелось броситься вперед и отшвырнуть эту женщину от двери, но он не осмелился этого сделать. Тогда ему пришло в голову спуститься вниз и снова подняться, производя как можно больше шума. Это спугнет горничную.

Но ему трудно было двинуться с места, и он остался стоять, решив выждать и посмотреть, чем все это кончится. Он плотно прислонился к стене, так как заметил, что время от времени темная фигура отделялась от двери и осматривалась по сторонам.

До Спенсера, несмотря на отделявшее его от двери сравнительно большое расстояние, долетали отдельные слова молодой девушки. «Бедный, бедный папа»! – расслышал он. «О! Если бы он знал, простил ли бы меня?» «Да не оставит нас обоих Господь!»

Затем ему показалось, что она произнесла имя Гутберта, но он не был совершенно в этом уверен.

Наконец, голос Милли понемногу затих, она видимо уснула. Спенсер видел, как темная фигура выпрямилась и отошла от двери.

Он хотел сейчас же спуститься вниз, но взглянув в сторону двора леди Гекзам, он увидел, что Марта, это действительно была она, шла как раз по направлению к нему. Выйти из своей засады теперь, значило наверняка выдать себя.

Он подвинулся к небольшой нише, в которой была дверь в пустую комнату, и затаил дыхание. Холодный пот выступил у него на лбу, так как едва он успел сменить место, как молодая женщина прошла мимо него, едва не задев его складками своего платья.

Если бы он не успел отойти сюда, она не преминула бы его заметить.

Он старался не дышать, пока она проходила рядом с ним. Но едва отойдя на несколько шагов дальше, она остановилась, и до него долетели какие-то бессвязные слова.

Тем не менее, он мог разобрать их смысл и понять из них, что горничной известно о происшедших в доме событиях. А потому она не сумеет воспользоваться ими, чтобы нанести вред своей молодой госпоже. В первую очередь, она прошептала имя Брердана:

– Брердан.. Но почему она называла его Гутбертом? И что значит это постоянное упоминание изумруда?.. Какой это изумруд? Что она хотела сказать? Жаль, что я не вошла в её спальню и не задушила ее на месте.

Она рассмеялась отвратительным циничным смехом, от которого Спенсер почувствовал, как сжалось его сердце. Боже мой! Какой это был бы ужас, если бы его дорогая Мильдред оказалась во власти этой женщины.

– Пусть они оба теперь попляшут, – снова пробормотала Марта сквозь зубы… – Мне теперь все известно… Вы, миледи, совсем не так наивны, как кажетесь, а что касается вас, – Гутберт Брердан, то я сумею отомстить вам… И вам и этому идиоту Спенсеру!

Молодой человек невольно вздрогнул, услыхав свое имя, столько ненависти и злобы звучало в голосе этой женщины.

Между тем она пошла дальше и стала спускаться с лестницы. Тогда он в свою очередь вышел из засады и пошел по коридору, боязливо оглядываясь по сторонам.

Войдя к себе в комнату, он в изнеможении свалился на стул. Несколько кинут спустя он закурил папиросу, и чтобы собраться с мыслями, стал ходить взад и вперед по комнате. Мало-помалу он перебрал все события минувшего вечера.

Вся комната была заполнена табачным дымом. Вспомнив, что дым может проникнуть в коридор, Спенсер распахнул окно и облокотился на подоконник. Свежий воздух пахнул ему в лицо. Он бросил папиросу, закрыл окно и несколько минут молча стоял посреди комнаты, размышляя о случившемся.

– Ни о чем подобном мне никогда не приходилось слышать, – прошептал он задумчиво. – Тем не менее, я надеюсь распутать это ловко закрученное дело, конечно, это случатся не скоро, но рано, или