– Почему ты спрашиваешь? Или мне это не должно нравиться? – произносит он, не отрывая глаз от учебника.

Тогда я спрашиваю, не слишком ли у меня толстая попка.

– У тебя прекрасная попка, – отвечает он.

– Разве она не толстая?

– У тебя прекрасная толстая попка, – говорит он и смотрит на меня – не на мою попку, – улыбается и снова возвращается к чтению.

– А как тебе мои бедра? – не унимаюсь я.

Я протягиваю руку и поглаживаю бедро чуть ниже попки, затем растягиваю ягодицы, чтобы он мог увидеть мою маленькую пухлую письку.

– Они великолепны, – произносит он.

На этот раз даже не поднял глаз от страницы.

– Только и всего, – говорю, – просто «великолепны»?

– Что ты хочешь от меня услышать? – уточняет Джек.

Я могу «скармливать» ему вопросы, но произносить за него ответы я не намерена.

– Тебе не кажется, что они толстые, – спрашиваю я, – прямо как бревна?

– С ними все в порядке. Бедра как бедра, – отвечает он.

Не знаю, что там Джек читает, но он погрузился в чтение с головой; мне же в равной степени хочется, чтобы он погрузился с головой в меня. Я перекатываюсь на спину, выгибаю плечи, беру в руки груди, приподнимаю их, чтобы они стояли, как два холмика, и легонько трясу их.

– Что ты предпочитаешь, – спрашиваю я, – груди или соски?

Мое тело разрумянилось после горячего душа, а соски круглые и розовые. Я тру их большими пальцами, пока они не набухают.

– Неужели одно может существовать без другого? – спрашивает он, не проявляя ни малейшего интереса.

– Если бы ты мог выбирать, – говорю я.

– Если бы я мог выбрать между сосками без груди или грудью без сосков? – улыбается Джек.

– Да, – отвечаю я, – если бы у тебя была девушка с полностью плоской грудью или же девушка с такой пышной грудью, что на ее фоне соски просто терялись бы.

– Ты или какая-то другая девушка? – уточняет он.

Но, очевидно решив, что этот разговор ему не нужен, не ждет, что я скажу.

– Мне твоя грудь нравится такой, какая она есть, – следует ответ.

Черт тебя подери, Джек, думаю я, обрати на меня внимание! Посмотри, что я готова тебе предложить! Ты можешь получить это на блюдечке. Бесплатно. Без всяких условий.

Чем меньше внимания он мне уделяет, тем более по-детски обидчивой и раздражительной я становлюсь.

– Кстати, я подумываю побрить письку, – говорю я, и мои пальцы скользят к кустику волос и тянут за упругие каштановые завитки.

Я говорю это, потому что знаю: ему не понравится. Девушки с бритым лобком его не заводят.

– Не надо, – резко отвечает он.

– Почему? – спрашиваю я.

Я всего лишь пытаюсь его спровоцировать. Меня устроит любая реакция. И добиваюсь цели. Джек раздраженно смотрит на меня поверх коленок. Он ничего не отвечает, но мне без разницы: я добилась своего и решаю подтолкнуть его дальше.

– Мне ничто не мешает это сделать, – говорю как можно более небрежно.

– Не надо, – повторяет он таким тоном, что становится ясно: дальнейшие обсуждения бессмысленны. Тоном, который оставляет меня одну.

Я вытягиваю руки над головой и переворачиваюсь на бок, лишая Джека приятной возможности лицезреть мою грудь и кустик волос. Мне хочется, чтобы он поцеловал меня в попку. Я лежу, делая вид, будто не замечаю его присутствия. Хотя прекрасно знаю, что ему все равно. В последнее время между нами так всегда.

Никакого общения. Никакого совокупления.

Впрочем, удивляться нечему. Все летние каникулы Джек много работал в избирательном штабе, и вот теперь начался осенний семестр и ему приходится работать еще больше. Для меня времени у него теперь даже меньше прежнего. Теперь я редко когда забираю его на машине.

Джек игрив, но лишь до известной степени. И как бы я ни пыталась, я не могу возбудить его интерес, заставить перейти к чему-то более основательному. Чтобы ему захотелось меня. Только не подумайте, что мы вообще не занимаемся сексом или у нас это получается плохо. Еще как хорошо!

Джек нежен, заботлив, внимателен, добр – короче, обладает всем, что необходимо для потрясающего любовника. Ни один мужчина не удовлетворял меня в постели так, как он. Но мне почему-то все равно этого мало: я просто без ума от секса с ним.

Я смотрю на Джека, и мне на ум приходит Монтгомери Клифт в фильме «Место под солнцем» – красивый, с квадратной челюстью, типичный американский парень. По крайней мере, для меня. Дело даже не во внешности. Всякий раз, когда Монтгомери Клифт появляется на экране, он может ничего не делать, просто смотреть перед собой, погрузившись в раздумья, и видно, как в его голове ворочаются мысли. Вот и Джек такой же. И это по-настоящему меня заводит.

Когда его нет рядом со мной, я яростно мастурбирую, представляя, что занимаюсь с ним любовью. Я трахаю Джека. В каком-нибудь необычном месте, где вообще-то не трахаются. В офисе, в университетской столовой, в библиотеке, в поезде. Джек трахает меня. С пылом, страстью, яростно и решительно. Он не в курсе моих фантазий, потому что я предаюсь им, когда его нет, и мы никогда не говорим на эту тему. Но, боюсь, дело идет к тому, что моя вымышленная сексуальная жизнь вот-вот превзойдет реальность.

Мы живем в крошечной квартирке. Когда все хорошо, возникает ощущение, будто мы обитаем в капсуле, изолированной от внешнего мира. В такие минуты наше жилище кажется намного больше, чем на самом деле. Когда же все плохо, ну, не совсем плохо, но все же – мелкие ссоры, обычная вещь между теми, кто давно живут бок о бок, – возникает ощущение духоты и тесноты.

Вечерами, вроде сегодняшнего, когда Джек возвращается с занятий или из избирательного штаба, он отправляется прямо в спальню, немедленно берется за учебник и читает до тех пор, пока его не свалит сон. Я не могу избавиться от ощущения, будто он нарочно отстраняется от меня, уходя с головой в чтение, и не понимаю почему. Ловлю себя на том, что без всякой причины расхаживаю по квартире в нижнем белье или – чаще всего – полностью голая. И у меня есть объяснение, почему я щеголяю перед Джеком в таком виде. Разумеется, с единственной целью – привлечь к себе внимание, раскочегарить его. Показать себя ему так, чтобы он меня захотел.

Перед ужином мне приходит в голову принять душ, и я начинаю раздеваться. Но это ровным счетом ничего не меняет, потому что Джек не удостаивает меня даже взглядом, и у меня возникает подозрение, что он слеп и не видит, что я его люблю.

Я быстро принимаю душ, потому что никакого душа мне не хотелось, да и весь этот спектакль был разыгран с другой целью. Вытираюсь насухо полотенцем и натираюсь маслом так, что тело начинает блестеть. Выхожу из душа голая, благоухая жасмином. После этого начинаются игры. Если мы какое-то время не занимаемся сексом, я сладко пахну. Как спелое яблоко или налитый соком персик, который так и просится в рот.