Энди подошел ко мне впервые именно в воскресенье. Я толькочто закончил разговор с Элмором Эрмитажем, славным малым, который часто имелдело со мной, и тут подошел Энди. Я, конечно, уже знал, кто он такой. Он успелзаработать себе репутацию сноба и хладнокровного типа. Я слышал даже такуюфразу, что Энди уверен, что его дерьмо пахнет приятнее, нежели дерьмо простогосмертного. Говорили также, что ничего хорошего этому парню здесь не светит.Один из утверждавших это был Боге Даймонд, человек, которому лучше непопадаться на пути, если вы дорожите собственной шкурой. Про Энди ужесплетничали достаточно многие, но я не люблю прислушиваться к досужим россказням,пока сам не составил мнение о человеке.

– Добрый день, – произнес он, – Я Энди Дюфресн.

Он протянул руку, я пожал ее. Он не был похож на человека,который станет терять время, чтобы показаться общительнее. И действительно, мысразу перешли к делу.

– Я слышал, что вы тот человек, который может кое-чтодостать.

Я согласился, что кое-что входит в возможности моей скромнойперсоны.

– Как Вы это делаете? – Напрямую спросил Энди.

– Временами вещи, кажется, сами идут ко мне в руки. Этосложно объяснить. Возможно, все дело в том, что я ирландец.

Он слегка улыбнулся.

– Я хочу, чтобы Вы достали мне геологический молоток.

– Что это еще за штуковина, и зачем она Вам?

Энди изумился и чуть приподнял брови.

– Разве мотивация желания заказчика является частью Вашегобизнеса?

Вот тут-то, я понял, почему его называют снобом, неудивительно, что человек, задающий такие вопросы, заслужит соответствующуюрепутацию. Однако, мне показалось, что в его словах заключается изрядная доляиронии, и я объяснил ситуацию.

– Видите ли, если Вы хотите зубную щетку, я как-нибудьобойдусь без знания мотивов. Просто назову цену. Потому что, зубная щетка неотносится к вещам, если можно так выразиться, летальным.

– Вы испытываете неприязнь к летальным вещам?

– Да.

Старый потрепанный бейсбольный мяч полетел в нашу сторону.Энди развернулся и аккуратным движением кисти послал мяч в точности туда,откуда он приближался. Движение было великолепным, точным, быстрым,необыкновенно изящным. Сам Френк Мелзон мог бы таким гордиться. Я видел, чтобольшинство людей, продолжая заниматься своими делами, краем глаза наблюдали занами. Возможно, на нас с интересом смотрели и ребята с вышек. В каждой тюрьмеесть несколько человек, имеющих наибольший авторитет среди заключенных. Скажем,четыре или пять в маленькой тюрьме, два-три десятка в большой. В Шоушенке я былодним из них, и от моего мнения зависело очень много. То, что я скажу об Энди,будет играть важнейшую роль в его дальнейшей судьбе. И он это знал, нонисколько не заискивал передо мной. Я начинал уважать его за это.

– Ну хорошо, я расскажу вам, что представляет собой этотмолоток и почему я его хочу. Геологический молоток имеет примерно такиеразмеры. – Энди развел руки, и тут я обратил внимание, какие они у негоухоженные, и как аккуратно подпилены и вычищены ногти. – Это штука слегканапоминает кирку, с одного конца она острая с другого чуть плоская. Я люблюкамни, поэтому делаю Вам такой заказ.

– Камни… – повторил я. Энди посмотрел на меня и усмехнулся.– Идите-ка сюда.

Я последовал приглашению. Мы опустились на корточки, какдети.

Энди набрал полную пригоршню дворовой пыли и начал растиратьее между ладонями. Пыль и грязь взвилась облаком вокруг его ухоженных рук. Владонях остались несколько небольших камешков, парочка блестящих, остальные плоскиеи совершенно неинтересные на вид. Один из них был кварц, и он не производитвпечатление, только пока Энди не очистил его хорошенько. Теперь он сверкал, какстеклышко. Энди бросил камешек мне. Я поймал его и назвал.

– Конечно, кварц, – кивнул Энди, – и вот еще смотрите.Слюда. Сланец. Гранит. Здесь были залежи известняка, ведь наш славный дворик,как вы могли заметить, вырезан в холме. Вот почему здесь можно найти все это. –Он отшвырнул камешки и отряхнул руки. – Я большой любитель камней. Точнеесказать… был таковым, пока не попал сюда, в той жизни. Но хочу и здесь, хоть вкакой-то мере, заниматься своим увлечением.

– Воскресные экспедиции на прогулочный двор?

Эта идея, конечно, была совершенно идиотской. Однако, этотмаленький кусочек кварца как-то странно затронул мое сердце. Не могу дажеобъяснить почему. Никому раньше не приходило в голову заниматься здесь такимивещами. Этот камешек, возможно, был для меня ниточкой, связывающей нас свнешним миром. Со свободой.

– Лучше устраивать воскресные экспедиции на прогулочныйдвор, чем вовсе обходиться без них. – сказал Энди.

– Однако могу ли я быть уверен, что этот молоточек неопустится рано или поздно на чью-нибудь голову?

– Здесь у меня нет врагов. – Мягко сказал Энди.

– Нет? – Я улыбнулся – Подождите немного.

– Если будут какие-нибудь эксцессы, я улажу все и Безмолотка.

– Возможно, Вы хотите устроить побег? Раздробить стену? Еслиэто так…

Он рассмеялся. Когда через три недели я увидел этот молоток,я понял, почему.

– Полагаю, Вы в курсе, что если кто-нибудь увидит этотмолоток, его отберут. Если у вас в руках обнаружат чайную ложку, будьтеуверены, отберут и ее. И что же вы намерены делать, сидеть здесь посреди двораи стучать по камешкам?

– О, поверьте, я вовсе не это намерен делать. Я придумаюкое-что получше.

Я кивнул. В конце концов, меня действительно это некасается. Я достаю заказчику товар, а что случается потом, меня волновать недолжно.

– Сколько может стоить такая штуковина? – поинтересовался я.Мне начинал нравиться его стиль общения – прохладный, спокойный, чутьироничный. Если бы вы провели в этой чертовой дыре столько лет, сколько я, выбы поняли, как можно устать от этих шумных ребят с лужеными глотками, вечнымстремлением качать свои права и широким ассортиментом бранных слов, средикоторых попадаются хорошо если десяток цензурных. Да, пожалуй, Энди понравилсямне сразу.

– Восемь долларов. – ответил он. – Но я понимаю, что Вызанимаетесь своим бизнесом не в убыток себе.

– Обычно я беру цену товара плюс десять процентов накидываюдля себя. Но когда речь идет о такого рода вещах, которые если и не являютсяопасными, то могут показаться таковыми тюремному начальству, я увеличиваю цену.В конце концов, мне самому приходиться давать кое-кому на лапу, чтобы заставитьвращаться все винтики и колесики… Скажем так: десять долларов.