Сцепил зубы до болезненных спазмом, вдохнул и выдохнул пару раз, и только после этого ритуала смог выдавить из себя скупое:

— Насть, все отлично. На тренировке был.

Ни хуя не отлично. Я не МИШУТА. Мне больше не пять, я не тот потерянный ребенок, которого заграбастали в детдом после смерти матери. Я больше не плачу по ночам из-за того, что сестра оставила меня. Пусть позже понял, что не оставила бы она меня никогда. Это не тот человек, она в то время грызла землю зубами, чтобы докопаться до малейшей лазейки. Искала деньги и договаривалась со всем миром, сражаясь за родного брата до последнего.

Но так или иначе, сейчас я был зол, чертовски зол. И она знала, как я не люблю это прозвище. Особенно, когда сейчас меня зовут не иначе как Бешеный.

Бешеный Мишутка. Заебись перспективка.

— Ты же знаешь, что всегда можешь со мной поговорить? Что бы это ни было, Миш. Я твоя сестра и всегда пойму тебя, приму любым.

— Разумеется, — сдерживаться получалось все труднее. Я буквально наступал себе на глотку, чтобы не нахамить. В последнее время был как на иголках. Настя тут совершенно не при чем, конечно.

Так что и сейчас срываться на нее мне не хотелось. Однако внутренний псих, заколоченной за семью замками, уверенно прорывался наружу.

— И там еще сегодня приходила Катя.

Но вот это ты зря, Насть. Очень зря. Стоп-кран сорвало с корнями. Опять она.

— Не колышет меня, — грубо выдал, сжимая руки в кулаки.

Сучка, опять приходила давить на жалость. Вот только зря все это, стоило мне еще доходчивее пояснить ей порядок вещей, раз все продолжала шататься к моей сестре в надежде, что последняя меня переубедит.

Ни хрена подобного. Клал я на нее и возможные доводы. Для меня существовал лишь один факт: она кувыркалась с моим бывшим лучшим другом в то время, как я только сраный месяц как был в армии. Как раньше ждали мужей из армии? Как жены моряков? Вот где эти преданные и хорошие? Давно замужем, как моя Настя. А вокруг одни давалки.

— Хорошо, я могу сказать, чтобы она больше не приходила? Просто видно, что она волнуется…

Ей еще крупно повезло, что ни разу не столкнулась со мной лично. Я знал, что она неделю в городе, и пока что каждый ее приход заканчивался для нее ничем.

Но Настя продолжала с ней мило беседовать, а в этом я не сомневался. Иначе как еще сестра могла понять терзания этой шалашовки? Жалко ей. ПОТОМУ ЧТО ЕЙ ВСЕХ ЖАЛКО, мать твою! Жалко у пчелки!

— Настя, знаешь, в чем твоя огроменная такая проблема? Гигантская, я бы сказал? Ты видишь в людях лишь хорошее, не замечая, какое они на самом деле дерьмо! — выплюнул, перебивая сестру. Да, поступил, как кусок говна, но все это стало последней каплей в переполненной чаше терпения.

Схватив кожанку, я пулей вылетел из дома. Осточертело все это. Рожа горела как от огня, мне вдруг захотелось еще раз вмазать кому-то и получить ответку по роже. Очень захотелось. Метался по ночному городу и все пытался понять скачущее настроение. Все навязчиво упиралось в одну причину.

НИКА. Я мог сколько угодно это отрицать, но факт оставался долбанным фактом.

Девчонка упорно выедала мне внутренности даже находясь далеко. Даже на таком расстоянии я мог чувствовать ее долбанное влияние на мою нервную систему. Как можно быть такой маленькой девчонкой, но при этом такой огромной занозой в моей заднице? Это чертово наваждение и помутнение рассудка, иначе просто не назвать.

Вечерний сумрак опустился на город, плавно захватывая убывающий день в свои объятия. Меня засасывало в темень, скользящую по венам успокоением.

Ночь всегда успокаивала. Я часто сбегал именно ночью. Не знал, почему так, но вот такая обстановка стабилизировала меня в минуты крышесносных ситуаций.

Насте и Каину надо поставить памятник. При жизни. За такого сыночка как я.

МИША

Сцепив челюсть так, что скулы свело, я вглядывался в ночную даль. Тишина постепенно возвращала самоконтроль и спустя несколько часов я вернулся домой, понимая, что поступил дерьмово и недостойно. Думал попрошу прощения и делов-то… Вот только с порога напоролся на Каина, рассвирепевшего и краснючего. Ох прилетело мне с порога.

— Ты не охренел ли часом, Багиров?! — схватил меня за шкирку и поволок на кухню. Дверь при этом закрыл тихо. Естественно, ночь на дворе, наши девочки наверняка уже спали, особенно Милка, она вообще вырубается еще в девять после мультиков. — Ты как с сестрой говоришь? Я тебя не так воспитывал! — глаза налились кровью, руки от напряжение готовы были лопнуть.

Я что, сам не понимал, что хреново пообщался с сестрой? Конечно, понимал. Сорвался. В этом моя чертовски непривлекательная особенность — зажигаться как спичка, по щелчку. Собственно, Бешеным стал не просто так. Говорящая кличка.

Я просто однажды в школе с вертухи зарядил пацану, который сравнил меня с косолапым медведем. Вот именно тогда эта кликуха и прицепилась. Не сказал бы, что я такой прекрасный образец для подражания, но за языком как бы следить надо. А то за базар можно и по рыльцу отхватить. Прокопьев и отхватил. Больше с тех пор он меня не цеплял. Когда дело дошло до боев, я не думал, что из этого занятия выйдет что-то серьезное. Так побаловаться.

Но с первыми деньгами баловство закончилось. Когда ты можешь позволить себе больше, чем думаешь, мозг плавно утекает в отсек «как заработать больше?». Нет, я никогда ни в чем не нуждался, но с раннего возраста понял одну вещь — надо учиться быть независимым. Ни от кого и никогда. Так что карманные деньги я по-своему «инвестировал». Руслан меня учил бережливости, хоть и не ограничивал особо ни в чем.

— Просто помни, пожалуйста, умную фразу: «Мой дед ездил на верблюде, мой отец ездил на верблюде, я езжу на иномарке, мой сын ездит на еще более крутой иномарке, его сын будет ездить на похожей, но вот мой правнук будет ездить на верблюде». Ты не владеешь тем, чем владеют твои родители, и это не потому, что я не хочу тебе этого дать. Нет. Я хочу, чтобы ты научился зарабатывать сам, чтобы ты понимал, как важно ценить то, что есть. Не тратить налево и направо. И это при том, что тебе дозволено почти все, Миш. Почувствуй разницу. Я даю тебе удочку. Не будь дураком и возьми ее с благодарностью.

Руслан и правда с мелкого возраста воспитывал меня. Они с Настей поженились быстро и скоропалительно, все было покрыто своими загадками, непонятными для детского мозга. Но Руслан стал для меня настоящим отцом, при этом никогда не просил себя так называть. Сначала был дядя Руслан, потом просто Руслан, со временем он стал для меня батей. Частично я продолжал звать его Русланом, но всегда знал одно — он не биологический отец, а муж моей сестры. Мои родители погибли. Никаких новых у меня с тех пор появиться не могло.

Мы жили дружно, вскоре на свет появилась Милка, но фокус внимания Насти и Руслана не переключился на одного ребенка. Казалось, они, наоборот, старались уделять нам с мелкой поровну времени и это при условии, что маленький ребенок может забирать каждую свободную минутку.