— Почему бы не отдать его мне? — произнес он безо всякого нажима. — Вот и умница.

Взяв у Наоми нож, он положил его высоко на полку.

— Мне нужно позвонить тут кое-кому, и первым делом я свяжусь с доктором. Он вас осмотрит. Но нам придется сделать несколько снимков. Это вам ясно?

— Да.

— Потом приедет шериф, и вам нужно будет ответить на ряд вопросов. Вы к этому готовы?

— Да.

— Вот и прекрасно. Попейте немного. Ты моя умница, — сказал он Наоми, которая вручила ему бумажный стаканчик с водой.

Схватив со стола телефон, помощник шерифа быстро набрал номер.

— Шериф, это Уэйн. Да, я знаю, сколько сейчас времени. У нас тут женщина, которая сильно пострадала. Нет, не авария. На нее напали, и ее нужно осмотреть. — Он понизил голос, но Наоми отчетливо услышала: изнасилование.

— Девочка привела ее. По-моему, это дочка Сью и Тома. Да, Том Боуз.

Поставив стаканчик, Эшли взглянула Наоми в глаза:

— Боуз.

— Да. Я Наоми Боуз. Тебе нужно попить.

— Ты права, детка. — Но Эшли не стала пить. Потянувшись, она обняла Наоми, прижала ее к себе.

Что-то надломилось в ней, что-то прорвалось наружу. Прильнув к Эшли, Наоми дала волю слезам.

Поймав взгляд Уэйна, Эшли пояснила:

— Ее отец, вот кто напал на меня. Томас Дэвид Боуз. А Наоми меня спасла.

Уэйн только что не присвистнул.

— Шериф, вам стоит поторопиться, — сказал он в трубку.

Пришел шериф, и Уэйн отвел Наоми в другую комнату. Здесь он вручил ей шоколадный батончик и баночку с колой. Дома это сочли бы чистым баловством, но Наоми не стала спорить. Уэйн достал аптечку и начал обрабатывать ссадины и царапины — она заработала их, пока пробиралась с Эшли по лесу.

От Уэйна пахло фруктовой жвачкой — Наоми заметила желтую пачку, торчавшую у него из кармана рубашки.

С тех самых пор эта резинка ассоциировалась у нее с ненавязчивой добротой.

— Детка, кто твоя любимая учительница?

— Ну… не знаю. Должно быть, мисс Бличард.

— Если хочешь, я позвоню ей, попрошу прийти.

— Нет-нет, не нужно. Она все равно узнает. Все узнают, — в груди у Наоми что-то больно сжалось, и она быстро отвела взгляд, — но мне бы не хотелось при этом присутствовать.

— Как хочешь. Мы вызвали для Эшли медсестру — она будет сопровождать ее в больницу. Может, и тебе вызвать кого-нибудь со стороны? Кого-нибудь незнакомого?

— Мне никто не нужен. Что будет дальше?

— Прямо сейчас шериф беседует с Эшли. Потом ее отправят в больницу в Моргантауне, где врачи обработают ее раны.

— У нее болит лодыжка.

— Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Хочешь какой-нибудь другой батончик? Повкуснее?

Наоми взглянула на сникерс, который она даже не открыла.

— Нет, сэр. Просто я никогда не ела шоколадки с самого утра.

— Даже на Пасху? — Улыбнувшись, Уэйн аккуратно залепил пластырем очередную царапину.

— Пасха — святой день. Он для молитв, а не для баловства, — заученно повторила она слова отца и тут же заметила, как в глазах Уэйна промелькнула жалость. Однако помощник шерифа лишь дружески похлопал ее по ноге.

— Что ж, скоро мы принесем тебе горячий завтрак. Посидишь тут одна с минутку?

— Я арестована, да?

Мягко и по-доброму он коснулся ее щеки:

— За что, детка?

— Не знаю, но вы собираетесь арестовать моего отца.

— Не думай об этом сейчас.

— Я видела его. Там, в лесу, когда он вылез из погреба. Он выглядел так странно, что я испугалась.

— Тебе нечего больше бояться.

— А что будет с мамой и с братом?

— Все хорошо. Они в полном порядке. — Он оглянулся, когда дверь комнаты распахнулась. Наоми знала мисс Летти — та ходила в их церковь. Но лишь сейчас она вспомнила, что мисс Летти тоже работает в офисе шерифа.

На плече у Летти висела красная сумка, на губах играла печальная улыбка.

— Привет, Наоми. Я принесла тебе кое-что из одежды. Это вещи моей дочки. Она пониже тебя и не такая худенькая. Но тебе все равно надо переодеться в сухое.

— Спасибо, мисс Летти.

— Всегда пожалуйста. Уэйн, шериф тебя ждет. А мы с Наоми посидим пока тут. Можешь переодеться вон там, в ванной.

— Да, мэм.

Одежда оказалась слишком велика, но Наоми потуже затянула пояс, так что джинсы выглядели почти впору.

Когда она вернулась, Летти сидела у стола, потягивая из большой кружки кофе.

— У меня тут есть расческа. Не возражаешь, если я расчешу тебе волосы, а то они все спутались?

— Спасибо.

Наоми заставила себя сесть, хоть и не знала, так ли уж ей хочется, чтобы к ней прикасались. Однако расческа скользила по волосам легко и бережно, и девочка расслабилась.

— Какие у тебя чудесные волосы.

— Они как пакля.

— Глупости. Они как шерстка у оленя — светлые и слегка выгоревшие на солнце. Густые и шелковистые. Детка, я хочу задать тебе пару вопросов. Возможно, они покажутся тебе неприятными, но нам очень нужно знать правду.

— А где Эшли?

— Ее собираются отвезти в больницу. Она спрашивала про тебя, хотела с тобой повидаться. Как ты, не против?

— Нет, мэм. Я тоже хочу ее увидеть.

— Вот и хорошо. Но пока что скажи мне, отец тебя когда-нибудь обижал?

— Что вы, мэм. Он никогда нас не бил — ни Мейсона, ни меня. Мама порой устраивала нам выволочку, но это так, несерьезно. Ей бы духу не хватило сделать нам больно. Мы больше делали вид, что это наказание, поскольку папа всегда говорил: «Розги пожалеешь — ребенка испортишь».

— Лично я не в восторге от этой фразы. И еще один вопрос, совсем уж неприятный. Он когда-нибудь прикасался к тебе неподобающим образом?

Наоми неотрывно смотрела вперед, пока Летти водила расческой по ее волосам.

— Вы имеете в виду, как с Эшли. Он изнасиловал ее. Я знаю про насилие, мэм. В Библии говорится про Силомских девиц. Он никогда так не делал со мной.

— Вот и прекрасно. А твою маму он обижал?

— Не думаю, мэм. Иногда…

— Все в порядке, — подхватив маленькую резинку, Летти ловким движением стянула волосы Наоми в хвостик. — Не нужно бояться. Скажи мне правду.

— Иногда казалось, будто он вот-вот сорвется, но такого ни разу не произошло. Если ему случалось по-настоящему рассердиться, он просто уходил из дома на пару дней. Так, остыть немного. Мама говорит, мужчинам нужно иногда побыть в одиночестве. Она не знала, мисс Летти. Мама не знала, что он мучает людей, иначе бы она боялась его. Боялась больше обычного.