Выгодность расположения определяла перспективы развития поселений. Позже какие-то из них вырастали в крупные города, а другие оставались небольшими.

Название тому или иному поселению зачастую давалось по реке: в верховьях – «Верхнее», в низовьях – «Нижнее». Так появились города Верхний и Нижний Тагил, Салда, Тура и прочие.

У наших предков, основателей Верхних Таволог, появившихся в этих местах – тоже всё было первым: и первый шалашик, и первый костерок, и первая ночёвка. Только появились они не по воле властителей, а вопреки ей. Да и остановились они, скорее всего, не с намерениями жить тут, а чтобы передохнуть, осмотреться, поразмыслить о дальнейшем и, собравшись с силами, снова двигаться куда-то дальше, где можно надёжно укрыться, отвоевать у судьбы минуты спокойствия, а может, если удастся, и отыскать ту мифическую и счастливую страну Беловодье, где будет всем хорошо и спокойно. Только они, почему-то, не сделали этого, не покинули берег реки Таволги, а остались тут, что и определило их дальнейшую судьбу. С этого момента и нужно отсчитывать начало жизненного пути Таволог. Благодатная и добрая уральская земля приютила их для того, чтоб прикипели они к ней всей душой, здесь пустили свои корни, продолжили свой род, дав жизнь новым поколениям.

Под этим ласковым небом на протяжении последующих столетий будет протекать размерная крестьянская жизнь – незатейливая и простая, со своими устоями. Человек живёт, надеясь на лучшее. Здесь, как и повсюду на земле, игрались свадьбы, женщины рожали детей и, борясь с болезнями, растили их. Здесь рядом с добром уживалось зло, и кто как мог, добывал нелёгким трудом прокорм для семьи. К нажитому относились рачительно и обдуманно. Бешеных скоростей не знали, да и быстрее лошадиного бега ничего и не было, а поспевали везде. Появившимся на свет потомкам Таволги станут малой родиной, и они будут проживать тут свою жизнь от рождения и до последнего дня. А покидать родимую землю – того не заведено, и покидала её лишь мужская часть, и то не по своей воле. Только служба или, Господи упаси, война могли разлучить их с родной стороной. На чужбине они будут тяготиться разлукой с ней, изнывать оттоски по близким людям, по любимым. Они будут там коротать дни и ночи и будет им там казаться, что они готовы даже без крыльев слетать до родных мест, чтобы хоть одним глазочком взглянуть на знакомые горбушки деревенских изб, на любимую улицу. Ведь только на чужбине и понимаешь – родная земля и в горсти мила, как в песне:

«На чужой сторонушке – поклонишься воронушке: – Ты летишь, воронушка, не с милой ли сторонушки?» Мать, провожавшая от себя сына, в мыслях ещё долго будет роптать на тех, кто оторвал от неё её плоть и надежду, её желанное и любимое чадо-то, что зачато в любви, рождено в женских муках и выпестовано ею в бесчисленных бессонных ночах и неспокойных днях… Каково ей доставалось тогда – никто и ни разу не спросил, а вот выросшего, готового, быстро нашли и забрали. Так уж повелось на Руси. А судьбу – судьбу служивых людей – не предскажет никто, тут уж – как кому повезёт. Посчастливится – по истечении установленного срока службы, на радость родителям и любимым – суженным, возвернётся домой невредимым, возмужавшим, похорошевшим… Это когда тихо – мирно… А если война?! А сколько их – этих внезапно разразившихся войн было! Тут-то уж всё. Рушатся и мечты и надежды… Его, чуточку всего лишь не дослужившего, так и не побывавшего дома, судьба окунёт в путину таких страшных событий, которые бывают только на войне. Война распорядится по своему: он погибнет на первой переправе или в последнюю минуту последнего боя. Он всё равно погибнет – это уготовано ему судьбой. Ему не дано больше увидеть родной сторонушки и родных лиц. Ему не быть уже обласканным своим небом. Ему, невинно убиенному, суждено остаться вечно молодым. Домашние, оплакивая его, ещё долго будут хранить, перебирать и нюхать его вещи, пытаясь уловить знакомые запахи. Они будут постоянно перечитывать пожелтевшие, затёртые письма, когда-то пришедшие с фронта, и каждый, кто как сможет, будет зализывать свои душевные раны.

Проводы в армию. 8 сентября 1958 г.

Проводы рекрутов на службу в Таволгах считались особым случаем. Октябрь 1958 г.

Проводы в армию, весна 1969 г. Первый слева – Колногоров Степан Викулович, четвёртый слева – Борисов Афонасий Пафнутьевич – лучшие механизаторы Верхних Таволог.

Кому-то повезёт неизмеримо больше – это будут те, которые пройдут через нечеловеческие мучения, не сгорят в горниле войны, а вернутся домой с Победой. Вот только будут они не прежние – безусые и юные, а изменившиеся – израненные и поседевшие… Их перелицует война… Свойны не возвращаются такими, какими туда уходят… Поэтому в Таволгах проводы рекрутов на службу считались событием особым, и проходили как некий ритуал…

…Поселившись в этих краях, наши предки оказались не так уж и одиноки – не абсолютная глухомань и безлюдье окружали их – кое-где уже теплилась жизнь. К моменту их прихода по соседству были образованы Невьянская слобода с деревней Федьковкой; слобода Тагильская; Краснопольская с деревнями Гаева, Реши; Аятская с деревнями Конёво, Корелино, Черемисская. К тому же, в глухой таёжной местности, вблизи Весёлых гор с высокими живописными вершинами, на берегу речки Калатинки в 1661 – 1668 гг. возникло небольшое селение Калата – одно из первых селений на Среднем Урале. Чуть позже после прихода таволжан в 3-х верстах севернее Калаты зародилось новое поселение – Копотино (1725-1726 гг.).

Место, откуда провожают рекрутов

В 1698 году на реке Нейве, под деревней Федьковой, был заложен железоделательный завод, а в марте 1700 года прибыла первая партия мастеровых. Первый чугун Невьянская домна дала 15 декабря 1701 года. Первое железо было выковано 8 января 1702 года. С этого времени начал работать завод, который называют «дедушкой» Уральской металлургии. В 1702 году казённый Невьянский завод был передан Петром I Никите Демидову и вскоре стал крупнейшим металлургическим предприятием России. Здесь работала, по тем временам самая мощная в мире, двухфурменная доменная печь. Бурное развитие Невьянск получил в XVII веке и сформировался в населённый пункт, равный по масштабу крупнейшим уральским городам. По своей людности он уступал только Оренбургу и Екатеринбургу, т. е. был на третьем месте. По сообщению академика П. С. Палласа, посетившего Невьянск в 1770 году, он имел 1200 домов и 4000 человек мужского пола.