руках полиция, СМИ, судебная система. «Совершенно один, лишенный всех рычагов влияния, что я могу противопоставить этой машине?». Экономические и политические барьеры сломать было не под силу, он выбрал культуру. Максим решил, что попытается противостоять Системе на культурном поле. Книги дали бы ему возможность быть услышанным.

Тогда он был совсем молодым, лет восемнадцати, он грезил, что сможет начать движение, которое продолжили бы его единомышленники, даже после его смерти. Он понимал, что на борьбу с государством требуется больше чем одна жизнь. Просвещение уничтожило Церковь, по его мысли, двадцать первый век должен уничтожить Государство. Юный Максим был готов посвятить свою жизнь борьбе с государством, эта борьба была идеей, на которую не жалко потратить жизнь. Максим считал, что в современном мире не было идей достойных жизни человека, в чем отчасти было виновато государство. Потому что оно, самим фактом своего существования (как асфальт на земле не позволяет прорасти траве), не позволяло взрасти новым идеям. Чтобы родились новые идеи, новое мировосприятие, нужно для начала избавиться от государства.

Максим не мог найти смысла в современности. Механизация и автоматизация жизни были основными ее признаками, тут не было места личности, чувствам, импровизации. Современность затмила и поглотила человека.

«Современный образ жизни, – часто думал он, ведет к одиночеству и отчуждению. Товар не приносит счастья, не отвечает нашему запросу на Смысл». Ему казалось, что он жил во время кризиса идей. Религия – издевательство над человеческим разумом. Наука, пришедшая на смену религии,– издевательство над душой. Несмотря на то, что наука справлялась с объяснением мира намного лучше, чем религия, она скорее лишала мир смысла, нежели добавляла его.

Найти смысл в общественной жизни ему также не удавалось, общество производило товары вместо смыслов. Жизнь общества виделась Максиму одним большим ритуалом, исполняемым людьми для придания смысла их жизням. Только в обществе существует «успех», «неудача» или «карьерный рост». Общество, накладывая лейбл на человека, дает ему иллюзию бытия чем-то помимо себя самого. Человек становится доктором, предпринимателем и т.д. Вместе с лейблом, приходит возможность быть успешным бизнесменом или прилежным мужем. Добротно исполняющий свою роль человек чувствует удовлетворение и спокойствие, в обратном случае рождается депрессия и тревога. Эти чувства не являются подлинными, поскольку рождаются в искусственных, созданных человеком условиях. Таким образом, искусственность определяет человека в обществе, лейбл живет вместо человека. Максиму была неприятна такая реальность.

Весь мир – театр, Максим хорошо понимал значение этих слов. В жизни, как в театре или в кино, нужно верить в реальность происходящего, иначе пьеса или фильм потеряет свое значение. Максим осознал театральность общества так, как бывает, когда смотришь фильм ужасов: пугаешься и внимательно следишь за сюжетом до тех пор, пока не осознаешь, что все происходящее на экране маскарад и шутовство. Потом глядя на часы, понимаешь, что до конца фильма еще час сорок и выбора нет, остается отключить свое самосознание и раствориться в кинематографическом забвении.

Максим совершенно не видел себя в этом мире, он не хотел отключать свое сознание, и поэтому ему невозможно было выбрать себе подходящую роль в обществе. Эти роли, которые должны были выражать его личность, на деле поглощали его и подавляли в нем остатки индивидуальности и неповторимости. Он был лишен своего лица и права на самостоятельность. В мире, где самовыражение осуществлялось через товары и вещи, он был вынужден искать что-то, что могло бы выразить его сущность. Он знал, что был обречен на неудачу. В этом мире не было ничего, ради чего он хотел бы вставать с постели по утрам. В ситуации, в которой Максим осознал себя, единственным смыслом жизни была работа.

Возможно ли быть собой при таком раскладе? Этот вопрос волновал Максима всю жизнь.

– Я на это не подписывался,– говорил он матери, когда они еще жили вместе.

– Ты обязан работать,– она настаивала.

Когда он начал писать, он по-прежнему верил, что все можно изменить. Что это временно, что история не стоит на месте. Как только люди узнают правду, так тщательно скрываемую от них элитами, то родиться новое поколение, поколение независимых, равных, свободных. Вместе с этими людьми родятся новые идеи. И он будет одним из новых, он возглавит революцию, даже погибнет, если не за свободу, то за идею свободы. У него все еще оставалась частичка надежды, что он не один, что есть еще люди, которым не нужен лидер, которые следуют только своим убеждениям и которых не вдохновляют мертвые идеи прошлого.

Максим всю жизнь искал способ найти таких людей. Он пытался отойти от сценария, сымпровизировать, привнести частичку непредсказуемости в рутину. Где бы он ни был: на людях, в магазинах или в разговорах, он всегда, словом или жестом, пытался подать знак, дать другим понять, что он не играет, что он живой, в надежде, что его заметят, прочтут его знаки. Однако он не только не встречал близких по духу людей, а наоборот, все больше находил себя в изоляции. Все его идеи были встречены насмешками или открытой неприязнью. Даже близкие родственники отвернулись от него. «Пора взрослеть», – как сговорились они. Взрослеть означало сдаться, заглушить внутренний порыв к свободе и аутентичности, бушующий в душе.

Не найдя подходящего занятия дома, в возрасте двадцати трех лет он отправился в Москву с надеждой на новую жизнь. Максим надеялся, если не встретить единомышленников, то хотя бы иметь больше возможностей для самореализации. Эта поездка навсегда изменила его.

Москва поразила Максима. Тысячи приезжих, готовых принять любые условия, только бы имеет возможность работать и прокормить себя и близких. Они не только не презирали систему, а как раз, наоборот, всячески поддерживали и верили в ее необходимость. О какой самореализации может быть речь? Он не видел богатой Москвы, которую показывают по телевизору. Он был по ту сторону телеэкрана, выброшенный на улицу, осторожно заглядывающий за витрины. Москва стала для него символом неравенства.

Когда он неожиданно вернулся полгода спустя, мать спросила:

–В чем дело?

–Эксплуатация человека человеком не моя тема, – сквозь зубы ответил он.

После этого жить вместе стало невозможно. Мать с отцом хотели, чтобы он продолжал поиски работы. Максим же чувствовал себя заложником обстоятельств, казавшихся непреодолимыми. Он потерял всякую надежду на перемены и смирился с тем фактом, что он был вынужден жить в обществе, ценностей которого не разделял. Чувство постоянной усталости начало сопровождать его по жизни. У Максима больше не было ни сил, ни желания бороться с обстоятельствами. Они подавили его. Он больше не верил в изменения, мысль о революции казалась