Путешествие двух друзей по сложности маршрута могло соперничать с Магеллановым, причем изобиловало почти такими же трудностями и опасностями. Не раз хозяин терял своего гостя, норовившего прилечь отдохнуть где-нибудь в приглянувшемся ему уголке, но всегда, движимый истинно высокими чувствами, возвращался за ним, а однажды Жорка спас если не жизнь Сергея, то его здоровье, перехватив уже на пороге готовившегося шагнуть босиком и в одной простыне на двадцатиградусный мороз в ночную метельную круговерть…

Они спускались куда-то в неосвещенные подвалы, поднимались по винтовым и парадным лестницам, пересекали анфилады залов… Порой засыпавшему на ходу и просыпавшемуся вдруг Арталетову начинало казаться, что они заплутали в недрах какого-то циклопического сооружения и никогда уже не выберутся наружу… Тогда он оставлял украдкой знаки, по которым надеялся найти дорогу назад…

Так как хозяин все время по ходу путешествия извлекал из разных, известных только ему мест то бутылку, то закуску, которые уничтожались на коротком привале, чтобы подкрепить истощившиеся силы, к рассвету оба перемещаться на двух конечностях уже не могли и понуро брели куда-то на четвереньках. Простыни давным-давно были где-то потеряны, что еще более сближало практически потерявших человеческий облик друзей с представителями царства четвероногих.

Тупо следуя за своим поводырем, Арталетов заметил, что тот остановился, только врезавшись в его ягодицы головой.

– Все, пришли, – лаконично заявил Сергей, отворив очередную дверь и рухнув ничком на пороге. – Вот она… – пробормотал он уже в полусне.

Георгий обвел мутным взглядом совершенно пустую, белоснежную, словно операционная, комнату, залитую ярким светом невидимых ламп, и поинтересовался, бесцеремонно потеребив храпящего друга за мощное плечо:

– Кто она?..

Тот приоткрыл один глаз и, со значением поманив Арталетова пальцем, сообщил ему на ухо:

– Машина времени…

* * *

– Прямо-таки настоящая? – допытывался Георгий у хмурого и неразговорчивого с похмелья Сергея, молча прихлебывающего из огромной кружки темное пенистое пиво.

События минувшего дня и последующей ночи вспоминались с трудом. Короткие сцены, вспыхивающие в сознании, напоминали цветные и четкие, но сделанные неопытным фотографом снимки, разглядывание которых похоже на разгадывание хитрой головоломки: вот чья-то нога, вот чье-то плечо, знакомое, но почему-то в совершенно незнакомом платье, половина улыбающегося лица, пойманного в странном ракурсе… Жоре было мучительно стыдно за свое вчерашнее поведение, тем более что, спускаясь по лестнице со второго этажа, где, оказывается, спал совершенно неглиже, свернувшись калачиком в огромной пустой ванне-джакузи и почему-то обнимая двухкассетный магнитофон, он наткнулся на кривую стрелку, намалеванную на дорогущих рельефных «под штоф» обоях чем-то весьма неаппетитным на вид (на поверку, слава богу, оказавшимся растаявшим шоколадом). Услужливая память тут же выдала омерзительную картинку голого экс-инженера, выводящего, покачиваясь, замысловатый символ огрызком толстой плитки и поминутно облизывающего при этом сладкие пальцы. Смутно припоминалось, что, следуя данному указателю, доморощенный Монте-Кристо надеялся выйти на волю, и теперь оставалось только догадываться, как он собирался это сделать: смахивающая на замысловатый китайский иероглиф стрелка указывала вертикально вверх!

При свете дня подавляющий величием таинственный замок, путешествие по которому заняло добрую половину ночи, съежился до размеров вполне обычного трехэтажного загородного особнячка. Имелись и подвал, и винтовые лестницы, но запутанность маршрута, которым следовали друзья, поражала воображение, тем более что многочисленные указующие стрелы (одну стрелу Георгий каким-то не поддающимся никакому реальному объяснению образом умудрился нацарапать на огромном зеркале!) только усугубляли его общую шизофреничность. Четкие следы (кетчуп, салат «оливье» и растоптанный шоколад) вели также на чердак и выше, но Арталетов побоялся идти по ним: не хватало еще увидеть цепочку отпечатков босых ног на заснеженном коньке крыши…

Хозяин «дворца» отыскался, вопреки ожиданиям в практически вменяемом состоянии, на кухне, где молча созерцал огромную бутылку водки «Smirnoff» с ручкой сбоку, видимо решая вечную российскую проблему, в переводе созвучную шекспировскому «То be or not to be»[3]. Неподдельная его ненависть к содержимому оного сосуда была настолько очевидна, что Жора решил любыми путями убедить друга не доводить дело до крайности. Слава Всевышнему, в огромном холодильнике оказалось изобилие разнообразного пива.

– Неужели настоящая? – продолжил допрос Арталетов, когда немалое количество животворной жидкости всех оттенков «пивного» цвета, от нежно-янтарного до почти угольно-черного, перекочевало из бутылок, банок, пятилитровых жестяных бочонков и даже одного взаправдашно-деревянного в желудки страждущих, а невыносимая мерзость бытия отодвинулась в сияющую даль, прихватив заодно и совесть, изводившую своими непрекращающимися упреками не хуже иной тещи.

– Какая же еще… – вздохнул Сергей, отодвигая опустевшую кружку и по пояс залезая в холодильник, напоминающий больше рефрижератор средних размеров, за новой порцией пива.

Это была его первая членораздельно изложенная мысль за утро…

– И работает? – запустил новый шар окрыленный успехом Жора.

– Работает, зараза… – сокрушенно промолвил Дорофеев, с бульканьем выцеживая в кружку добрых два литра пенной влаги и надолго присасываясь к ней. – Как часы… – добавил он, отдуваясь и вытирая выросшие под носом белоснежные усы.

– Не может быть!

– Может…

Дорофеев, изобразив на лице мину, более подходящую какому-нибудь алхимику, раздумывающему над дилеммой, бросить в реторту щепотку нетопыриного помета или зуб дракона, пошевелил пальцами над батареей только что извлеченных из недр холодильника запотевших бутылок.

– Тебе какого? Заявляю сразу, что «Хайнекен» закончился. Нет, конечно, в подвале есть, но если ты желаешь именно его – пойдешь сам. Рекомендую «Францисканера» темного. А за «Хайнекеном» пошлем Таньку, когда…

– Да погоди ты с пивом… Ты ею пользовался?

– Танькой? Неоднократно…

– Да нет, ты не понял… Ну, это… Ты сам-то летал в прошлое?

Сергей усмехнулся. Похоже, под благотворным действием пива он постепенно возвращался в привычное расположение духа.

– Ты думаешь, что перемещение во времени походит на полет? Ошибаешься…

В нескольких словах он кратко и энергично, не слишком-то выбирая выражения, пояснил жадно слушавшему его Георгию ощущения путешественника во времени, активно помогая себе руками, поскольку не хватало слов…

Когда остолбеневший Арталетов пришел в себя, кружка его визави почти опустела, да и собственная тоже.

– Не может быть!!!