Ноздри дона Рафаэля подрагивали; идальго разразился быстрой тирадой на испанском языке. При звуках его недовольного голоса лошадь заплясала на месте. Осыпав девушку упреками, дон Рафаэль протянул руку, ухватил повод и тем самым успокоил покрывшееся пеной животное. Девушка вместо благодарности ответила свирепым взглядом. Эта пара была похожа, подумала Ванесса, на двух рассерженных, выгнувших спины кошек.

— Я напоминаю, что не желаю, чтобы ты скакала во весь опор, как цыганка. — Дон Рафаэль резко перешел на английский, видимо, даже в порыве гнева помня о том, что в присутствии его английской гостьи неучтиво говорить на языке, который она не вполне понимает. — Твоя лошадь — отлично выезженное, чистокровное животное, не предназначенное для цирковых представлений. Посмотри на нее, она вся дрожит! Если это повторится еще хоть раз, я вообще запрещу тебе ездить верхом.

— Запретите? Наверное, это ваше любимое слово, крестный. — Девушка вскинула непокорную голову и покосилась на Ванессу. У нее была гладкая золотистая кожа, и она выглядела бы очень хорошенькой, если бы не злые слова, срывавшиеся с ее губ. — Вы ведь и есть та самая англичанка из Ордаза? Не думала, что вы такая! Ваши волосы горят, как солнце, а глаза похожи на дымчатые изумруды. Вы, мисс, выглядите совсем не по-английски.

Ванесса смешалась, не зная, что ответить. Слова девушки позабавили ее и в то же время раздосадовали и смутили. Получив настоящее английское воспитание, она привыкла быть сдержанной. Латинская манера общения — совсем иная: высказывать не задумываясь все, что приходит на ум. Возможно, это только в Луенде люди так несдержанны? За все четыре года знакомства с доном Рафаэлем она, однако, ни разу не слышала от него никаких откровенных высказываний о любви. Ни разу ей не приходилось видеть его сидящим на песке и жадно впивающимся зубами в жареную рыбу с плодами хлебного дерева и запивающим все это кокосовым молоком.

Продолжая демонстрировать крестнице холодное неодобрение, он сдержанно представил ее Ванессе:

— Барбара дель Куирос.

— Вы будете жить в замке, мисс Ванесса Кэррол? — тут же вызывающе задала вопрос девушка, но, скользнув темными глазами по изорванному и измятому наряду Ванессы, добавила: — У нас одинаковые фигуры, так что я смогу предложить вам что-нибудь из своего гардероба.

— Вы очень добры, мисс дель Куирос! — Девушка оказалась не такой злюкой, как показалось на первый взгляд, к тому же, искоса взглянув на дона Рафаэля, она заметила, что он одобрительно отнесся к этому предложению.

Он взял Ванессу за руку и слегка пожал ее:

— Мисс Кэррол переживает утрату своего дяди Леннарда, крошка. К тому же ее дом сгорел, поэтому она погостит у нас какое-то время. Будь с ней поласковее. Вы обе еще в каком-то смысле дети, так что вам, наверное, понравится играть вместе.

Барбара улыбнулась с высоты своего красного седла и дотронулась до плеча Домерика хлыстиком:

— Какой знатный кабальеро! Сначала ледяной, как испанская сталь, теперь — сама бархатная учтивость. Крестный, я не завидую той женщине, которая вас полюбит. В гневе вы ужасны, а в нежности неодолимы.

— Ты говоришь с нахальством, которое я мало кому позволил бы, Барбарита, — блеснули его белые зубы. Злость прошла, но, тем не менее, он выглядел все еще рассерженным. Ванесса догадалась, что он не знал, как обуздать девушку. — Но вернемся к нашему разговору о Матадоре. Я больше не допущу, чтобы ты загоняла его до пены! — сурово закончил он.

— Ему это нравится, — возразила девушка, похлопав лошадь по лоснящейся шее. — Хотя, на самом деле я просто увидела из замка, как приближается катер, но вы так и не появились, и я забеспокоилась. Видите, я питаю к вам слабость, крестный, несмотря на то, что вы такой грубиян!

— Мы с мисс Кэррол позавтракали здесь, на пляже. Мои индейцы угостили нас своим уловом. — Он повернул голову — на ослепительном солнце его волосы ка зались иссиня-черными — и в упор посмотрел на Ванессу. — Вам стало лучше после того, как вы перекусили?

Она кивнула. Слава Богу, ощущение, что она не вынесет всего, что на нее обрушилось, отступило. Потрясение, вызванное смертью дяди, конечно, еще не раз вернется, но сейчас ей приходилось отдать себя на попечение идальго из Луенды, и она обнаружила вдруг, что ей не терпится увидеть внутреннее убранство золотисто-розового замка. Замка плененной красоты, как называла его крестница дона. Может быть, Барбара дель Куирос имела в виду себя? Ванесса отбросила прядь рыжих волос и внимательно посмотрела на девушку. А дон Рафаэль добавил:

— Я пошлю сейчас одного из индейцев в замок за машиной. Подъем с пляжа на мыс довольно утомителен, а у вас все еще усталый вид, мисс Кэррол.

Он пошел по пляжу, выбросив окурок своей сигары, и до Ванессы донесся его низкий голос: он говорил по-испански с одним из индейцев.

— Вам не нравится кум, мисс Ванесса Кэррол?

Ванесса резко обернулась и взглянула на Барбару дель Куирос. Та рассмеялась и согнала муху с лошадиной шеи.

— Сразу видно, что вам неприятно находиться на острове, половина которого принадлежит ему, равно как и то, что вы, человек самостоятельный, вынуждены ему подчиняться.

— Вы преувеличиваете, мисс дель Куирос, — возразила Ванесса. — Мое пребывание здесь временное, и я не собираюсь выполнять распоряжения дона Рафаэля. Я в гостях, а не на службе.

— Наверное, вы очень гордая, — не унималась Барбара. — Может быть, вам больше подошла бы роль служащей дона Рафаэля?

— Возможно! — горячо согласилась Ванесса и подумала, что и в самом деле могла бы тут поискать себе какую-нибудь работу.

Она в задумчивости потрогала носком сандалии колючки морского ежа. Теперь на коралловый риф обру шился прилив, и серебряные стрелы брызг пронизывали золотую сеть, сотканную из солнечных лучей. На этом фоне вырисовывался неподвижный силуэт человека, который привез ее сюда. Он стоял, будто сосредоточенно изучая буруны, разбивающиеся на миллиарды драгоценных осколков о верхушки рифов, стоящих на страже его персональной лагуны.

О чем он думал? Может быть, о том, что море жестоко и прекрасно… как любовь?

Внезапно дон повернулся и пошел к Ванессе и своей крестнице, глубоко увязая в сверкающем песке. Солнце обливало его фигуру золотыми лучами, и Ванесса физически ощутила исходящие от него пылкость и мужество.

Здесь, в Луенде, он казался совсем другим! Он был хозяином, а не гостем, который соблюдал в отношениях с ней холодную учтивость.

Сверкая на солнце, серебристо-дымчатый «роллс-ройс» миновал величественные ворота и покатил среди деревьев, усыпанных огненными цветами, из-за чего аллея казалась охваченной пламенем.

Утопающая в светло-серых подушках Ванесса обернулась, чтобы полюбоваться пламенеющими деревьями через заднее стекло машины и перехватила пристальный взгляд дона Рафаэля.

— Этот остров, сеньор, превосходит по красоте все, что я когда-нибудь видела, призналась она. — Неужели все это существует в реальности? Может быть, я просто все это вижу во сне?